САЛЮМИ (стихи)
1
подписчик
Пишу стихи, которые нравятся многим, но мне очень важно …
Казачья ярмарка часть 2
Капитолина была из семьи небогатого донского казака Прокопия Побежимова. Многочисленное их семейство жило на хуторе Верхне-Садовском. Она была старшей дочерью. И еще, мал мала меньше, было два братишки-погодки, да две сестрёнки – близняшки. Располагался хутор за окраиной юрта Нижнего Чира. Неудобным местом был их земельный надел. Наклонный, идущий под откос клочок угорья с очень неровной землей, мало пригодной для домашнего хозяйства, когда-то был выделен прадеду Прокопия, пришедшему невесть из каких земель...
Казачья ярмарка
Уже вечерело. Медленно опускалось солнце, прячась за горизонт. Разогретая за день степь казалась бурым ворсистым ковром и, только приглядевшись, можно было заметить лёгкую сиреневую вуаль. Это среди бурых былинок бурьяна яркие, словно звездочки, затесались последние колоски уже отцветающего шалфея. Трава еще не засохла, просто стала жестче, готовясь принять и удержать снег, чтоб по весне снова расцвести. Лёгкий суховей, затихающий к вечеру, медленно ворошил последние ковыльные стебли. Их волнообразная дрожь действовала так успокаивающе на уставшее за день сердце...
Ещё февральские морозы
Еще февральские морозы
не растеряв лихой заряд,
лютуют яростно и грозно,
студёный направляя взгляд.
И ветер, не скупясь, горстями
встречает ледяной крупой,
перетирая челюстями
снегов разбуженный покой.
Гуляет колкая позёмка
вдоль необъезженных дорог,
унывной песнею негромкой
сопровождая, коль продрог
и неуверенной походкой,
шарфом укутавшись, идёшь
и думаешь: «Ну и погодка!
Тут ни за грош ведь пропадёшь!».
От ласк бушующей метели
так хочется скорей бежать,
в объятьях шелковой постели.
в обнимку с книжкой полежать
и помечтать, как от волненья
на старте топчется весна...
Ты звал меня в даль за околицу
Ты звал меня в даль за околицу,
еще разок побыть с тобой.
Знал, что мне хочется и колется
платок дарёный, голубой.
Пчелиный рой над ульем курится,
в янтарь укутана лоза.
А в небе солнце хитро щурится,
слепя влюблённые глаза.
От спелых губ твоих черешневых
сочится смертоносный сок,
сжимая горло будто клешнями.
Взахлёб пульсирует висок.
Быть может зря молвы боялась я?
Что нам глумливые слова.
Неужто жаль им счастья малости?
Любовь без алиби права.
Ведь не краду былой избранницы
ни пяди выжженной земли...
Не усложняй, поставив многоточье, раздув в проблему крошечный пустяк. Подтекст лишь возникает между строчек, когда ты понимаешь всё не так. У негатива не ищи попыток исправить наболевшее в душе. Оставь её для радости открытой. Забудь о сожаленьях вообще. Пойми, прокол ещё не катастрофа. Не основанье для пустых тревог. Глоток горячий утреннего кофе так кстати с этим справиться бы мог. Весенним солнцем овладев, струится в открытое окно прохладный бриз. От аромата чёрного с корицей мгновенно улетучится каприз. Нет ничего милей привычной жизни. Когда тебе и горе – не беда. Не тормози, над пропастью зависнув. А остальное мелочь, ерунда.
Любовь под заказ
Любовь под заказ не кроится,
не шьётся согласно лекалу.
Она оперившейся птицей
несёт за пределы реала.
Кого-то настигнет нежданно.
Проймёт, разрешенья не спросит.
А может взбодрить ветерана,
познавшего позднюю осень.
Стихия бурлит, ей стандартов
никто разработать не смеет.
Кого-то снимает со старта.
Другого настигнет позднее.
Иного сжигает пожаром
внезапно нахлынувшей страсти.
А может, как слабый огарок,
тлеть к зову весны безучастно.
И...
Дрожит земля
Глаза сухи. Ну что с этим поделать.
Недобро небо хмурилось вчера.
Гроза от злобы молнией вскипела,
низверглась ливнем будто из ведра.
На смену зною жаркому, некстати,
небесных хлябей рухнула стена,
лишив людей последней благодати,
поняв, их участь свыше решена.
Не привыкать стихии бесноваться.
Лишать покоя нас – ее удел.
… Да где уж ей с людьми соревноваться,
когда от злобы ум их оскудел?
Когда внезапно брат пошёл на брата,
спуская своры разъярённых псов.
И мать-земля тут в чём же виновата?
Ведь нет у сердца правильных весов...
Я - Клеопатра! Я - императрица!
Я – Клеопатра! Я – императрица!
Метресса, донна, патронесса, львица.
Земель неиссякаемых царица.
Владычица железною пятой.
Закона нет моей стезе телесной.
Я – божество, я – идол повсеместный!
И вам, жрецам, и вам, рабам известно –
Всего превыше трон мой и устой!
Я не приемлю смуты и отказа:
«Подать мне яства лучшие и сразу!
Служить, рабы, не поднимая глаза!
Честь отдавать дрожащею рукой!»
Телес горячих больно жгучи чары...
Я жду весну, в пути что затерялась
Я жду весну, в пути что затерялась
среди снегов, изжёванных во мгле.
Прошу крупицу солнца. Эта малость
пробудит соки в заспанной земле.
Растопит сплина рощи беспробудность.
Позолотит сугробы янтарём.
И злые чары сырости простудной
развеются над мрачным пустырём.
Луж глубину устали ноги мерить,
бредя с работы к старому метро.
На кофе не влечёт любимый скверик
гирляндами уютного бистро.
Промозглость ветра подгоняет в спину,
Гуляя в складках мокрого пальто.
Шарф затянув и козырёк надвинув,
спешу домой, чтоб не узнал никто...
Пробежка поутру - хорошее начало
Пробежка поутру - хорошее начало,
пускай не с той ноги, начавшегося дня.
Чтоб из июльских нот мелодия звучала,
вдоль злободневных дел без устали гоня.
А солнышко с утра разогревает смайлик,
свой, не сочтя за труд, установив рекорд,
вчерашний небосвод, позолотив, печальный,
ненастью вопреки, преобразив простор.
Попутный ветерок чуть подгоняет в спину,
Слегка не по себе от незнакомых лиц.
Приезжий из такси выходит, рот разинув,
Впервые посетив столицу из столиц.
Свернув за поворот, пытаюсь по привычке
Не думать о делах, пусть их невпроворот...
Раскрыв глаза, ребенок в небо смотрит...
Раскрыв глаза, ребенок в небо смотрит.
И верит, что на солнце пятен нет.
Крыло птенца не повредить на взлете,
когда бездумно не сменить сюжет.
… У горизонта реет буревестник,
роняя нагло гибельный заряд.
И нет страшней для мамы чёрной вести:
не оживить юнца потухший взгляд.
Над полуночным городом зарницы
в развалинах осколками свистят.
От ужаса вовек не исцелиться.
Рвёт в клочья душу грохот канонад.
Взошло над миром зло бескрайней силы.
Не умолить его, не обуздать.
Стоит добро у краешка могилы
над сыном, где склонилась в горе, мать...
Полночный небосклон покрылся ожерельем
Полночный небосклон покрылся ожерельем
мерцающих едва невозмутимых звёзд,
вдоль Млечного Пути сводя все параллели
загадочных миров и сумеречных грёз.
В непознанной тиши, наедине с печалью,
струится диалог вещей не напоказ.
Оставив на потом житейскую реальность,
грущу о прошлых днях, не отрывая глаз.
Тогда казалось всё и проще и острее.
Рассудку вопреки. Пусть причиняло боль.
Поймать за хвост мечту сулила лотерея.
На грабли наступив, повздорила с судьбой.
И ветры перемен вторгались незлобиво,
ладонью осушив тропинки горьких слёз,
когда пронзив насквозь, прожгла несправедливость...