Евгения Усачева. Рассказы

Было это так давно, что даже людские легенды не сберегли эту историю. Её могу рассказать лишь я – её непосредственный очевидец. Моя память бережно хранит каждый её штрих. Это – одна из тех историй, что вдохновляют меня и одновременно успокаивают, вселяя уверенность в том, что ещё не всё потеряно, и у человечества есть шанс на спасение. Я тысячу раз пересказывал её своим друзьям, ну а теперь хочу пересказать людям, с надеждой, что она вдохновит самых отчаявшихся из них и заставит вновь поверить в себя...

Эту глупую заметку я пишу, сидя в грязном общественном автобусе, следующем по маршруту N. За окном тьма, разоряемая тусклыми уличными фонарями и магазинными вывесками. Ни одной звезды в ясном небе, ни одной позитивной мысли в голове. Я устал от всего, и единственное, чего мне хочется после работы – это остаться на работе ещё, потому как возвращаться домой в пустую квартиру невыносимо.  Как я остался один? – Спросите вы. Даже не знаю, как ответить на этот вопрос и с чего начать свою историю. Иногда...

Он пришёл, конечно же, вовремя. Как могло быть иначе? Он никогда не опаздывал. Окинув меня мягким, доброжелательным взглядом, он опустился в кресло. Взял длинными изящными пальцами кружку с кофе. Сделал глоток. Я жадно впитывала каждое его движение, каждый жест, а каждое его слово было больше, чем на вес золота. Настолько моя душа боготворила этого человека, что... Вся окружающая реальность блёкла на его фоне. Какой бы прекрасной она не была, он был прекрасней вдвойне, втройне... В общем, даже описать...

Единственное, чего мне хотелось, кроме того, чтобы быть с тобой, – это сбежать. Сбежать от этой любви куда угодно, хоть на другую планету. И я сбежала. На Марс. Надеясь, что там избавлюсь от этой одержимости. В город колонистов требовались программисты. Я связалась с HR-менеджером сразу же, как только увидела объявление в интернете. Меня не волновала зарплата, условия жизни и прочее и прочее. Жгучая мысль – сбежать – билась в моём мозгу, и мне было всё равно, каким образом я осуществлю это желание...

Старая церквушка на утесе полыхала пламенем. Внизу плескалось море, но какой бы сильный шторм не одолевал его, холодные волны не могли настолько высоко взметнуться ввысь и достать до горящего здания. Рэй наблюдал за всем этим с потаенной печалью и обречённостью смертника, но внутренний голос твердил ему, что он всё правильно сделал. Иного варианта у него просто не осталось. Он начал заниматься экзорцизмом в четырнадцать лет. Просто открыл в себе этот невероятный дар, однажды успокоив невероятную...

Помню, вначале глаза у него были голубыми. Не того блёклого мутного оттенка, которым обычно красят обветшавшие фасады зданий и лавочки в парке, а настоящего сапфирового цвета, каким бывает морозное небо в январе или море в безветренную погоду. Я не мог им надышаться, не мог налюбоваться и каждую свободную минуту старался проводить с ним, освобождая жену от мучительных подъёмов по ночам. Мне никогда не хватало времени, проведённого с сыном, и в глубине души меня постоянно преследовало глупое предчувствие, что этого самого времени у меня осталось совсем мало...

Когда я появился, не существовало ничего. Даже ухватиться за что-то не представлялось возможным. Я был в Нигде, и меня окружало абсолютное Ничто. Но почему-то тогда я уже знал, что окружающая обстановка неправильна, что мир должен выглядеть по-другому. Где привычные вещи? Где уютная кровать с мягким одеялом, где тепло ласковых рук отца и матери, где свет и красота?  Место, в котором я находился, трудно описать словами. Да и назвать ЭТО местом являлось весьма опрометчиво. Место предполагает наличие пространства...

Как обычно я возвращался поздно вечером с работы. Дошел до Красноармейского проспекта, сел на автобус. Хорошо, что попался полупустой. Устало привалился лбом к холодному стеклу, наблюдая за мелькающими уличными огнями. Издав неприятный скрежет, железка, наполненная людьми, лениво покатилась по широкой улице в ночь. Я хотел думать о чём угодно, но мысли упорно возвращались к конкретному человеку. По кругу, снова по кругу, будто их водил леший. Только мне было не до шуток.  Четыре остановки. Автобус тоже делает круг...

Небо… Скучаю ли я по нему? Непростой вопрос. Инверсионный след от истребителя перечёркивает идеальную синеву аэродрома. Будто перечёркивает ещё одну страницу моей жизни. Я жмурюсь, а мощная, непобедимая птица делает крутой вираж и проносится прямо над моей головой. В кабине пусто. В кабине, вместо пилота — моё творение — ИИ , заменяющий живого человека и управляющий машиной. А когда-то я сам сидел на том месте. И потерял небо по своей глупости. Но теперь я словно переродился, и от прежней жизни ничего не осталось, только горькое послевкусие, кармический след, который я предпочитаю не замечать...

Посвящается Э.  В детстве я называл его Лисом. Но не из-за его хитрости. Впрочем, хитрым он никогда не был. Может предприимчивым. Но никак не хитрым. А называл я его так из-за сказки о Маленьком Принце. Уж очень она мне нравилась. Себя я ассоциировал с Принцем, а своего дорогого друга с Лисом. Хотя теперь, по прошествии многих лет, я понял, что роль Принца больше подходила моему другу, ведь он мог летать, а я – нет. После школы он поступил в лётное училище, а затем в лётную академию, а я решил связать свою жизнь с литературой, всерьёз намереваясь стать настоящим писателем...

1 Я стоял у окна и смотрел на дождь, или это дождь смотрел на меня. Ветер срывал мокрые листья с деревьев и прибивал их к обочинам. Наступила осень. Раньше я её любил, но с возрастом я перестал быть настолько сентиментальным, чтоб обращать внимание на время года за окном. Мне стало попросту всё равно. Я погряз в более насущных проблемах, заботах, хлопотах, так что, мне стало не до погоды. Свежий воздух ударил в ноздри, будто остужая и так холодную голову ещё больше. Я очнулся от своих мыслей, ощущая терпкий запах озона с улицы...