История из первых уст. Великая Отечественная война в воспоминаниях моего деда

Глава 23. Затем был приказ снять эту линию и переехать в другое место, километров за тридцать. Здесь получили задание дать связь длиною в 12 километров. Навели. Телефонные аппараты установили в помещении. В этом доме сельская почта.  Зайдя в дом, я остолбенел. За столом сидит девушка ко мне в профиль, точно моя Тонюшка. Что за наваждение? В голове пронеслось: «Как она могла сюда попасть?» Нет, думаю, не может быть, этой работы она не должна знать. Стою у порога, не двигаюсь, жду, пока заговорит...

Глава 22. 21 июня 1941 года, 23:00. Раздается команда: «Отбой!». Все укладываются спать. Часовые стоят на своих местах, дневальный у палаток.  В первом часу ночи 22 июня сквозь сон слышу: «Тревога! В ружьё!» Быстро подхватываюсь, одеваюсь, наматываю свои обмотки и находу подаю команду своему взводу: «Первый взвод, становись!»  Взвод выстраивается, просматриваю, у всех ли ранцы, оружие, шанцевый инструмент, как обуты. Подходит командир роты, говорит: «Забирать всё до последнего винтика.» Думаю - это не просто учение, а переезд на новое место...

Глава 20. Накануне Нового года у нас учения. Был дождь, грязь непролазная. Мы погрузили имущество на повозки (катушки с медным проводом, ящики с колышками, телефонные аппараты, ломы), а шесты, связанные пачками, погрузили на двуколки. Запрягли лошадей и двинулись в путь. Дорога неимоверно тяжелая, лошади и люди вязнут по колено.  Наступила ночь, все выбились из сил. Начал одолевать сон. Идёшь, идешь, и вдруг ноги подкашиваются и чуть не падаешь. Нет, думаю, буду держаться. Глаза открываю шире, смотрю, и вдруг, снова ноги подкосились, и я просыпаюсь...

Глава 18.  В конце мая наше правительство предложило Румынии освободить незаконно захваченную в 1918 году Бессарабию, территорию между Днестром и Прутом. Румыния подчинилась законному требованию Советского Союза и вывела свои войска, а наши войска вошли в Бессарабию.  «Дома терпимости были распущены, но девушки снимали квартиры и продолжали торговать собой. Многие прямо на рынке договаривались с солдатами и офицерами.» По этому случаю в нашем батальоне был митинг, и мне было поручено выступить с речью...

Глава 16. Наступил апрель, пригрело солнышко, начал таять снег. Наша рота начала передвигаться к Петрозаводску. Ночевали в карельских деревнях. Проезжали через «Черную высоту». Здесь был большой бой в начале зимы. Убитых не успевали подбирать, и их засыпало снегом. Теперь снег начал таять и трупы обнажались, стоял трупный запах. Специальная команда собирала трупы и свозила их в специальных лодочках в одно место. Своих в одно место, а финнов - в другое. Соотношение было слишком разительно, наших лежит сотни, их - десятки...

Глава 15. Я, как комсомолец, агитатор, постоянно проводил беседы о событиях, которые закончены и которые происходят. События в Польше были закончены. Германия напала на Польшу, и Советский Союз взял под защиту белорусские и украинские народы, проживающие на территории Польши.  «Тогда почему мы ведём войну? Пришлось рассказывать так, как оно есть. А было так.» Красная армия была защитницей и освободительницей  западных белорусов и украинцев. Когда мы ехали на фронт финской компании, в первые дни пребывания на фронте нам разъяснили, что мы едем освобождать Финляндию от империализма...

Глава 13. Наша рота возвращалась назад. По дороге мы увидели финский самолёт. На ночь остановились в лесу у сгоревшего дома. Его бетонный подвал был цел, и там было сложена печь, вокруг которой расположились наши связисты. Но тепло доходило до немногих, другие устраивались, кто как мог. Я был назначен начальником караула. Расставив посты, решил немного обогреться, но к печи приблизиться не мог. Вижу - при тусклом свете у одного столба лежит куча ранцев. Я решил забраться на них и немного полежал...

Глава 11. Служить в рядах армии - моя давняя мечта.  Любил я армейскую дисциплину, организованность, военные марши с песнями, хотя полностью армейскую жизнь не представлял. Когда подошел мой призывной возраст, комиссия признала у меня порок сердца (хотя я за всю жизнь у себя порока не обнаружил) и отложила призыв. В 1935 году меня вызвали в военкомат, но, уточнив документы, снова оставили. И, лишь в 1939 году, по новому указу призвали всех, кто не служил в армии: учителей, инженеров, студентов...

Глава 9. Прошло два года, мы немного обносились. Я начал подумывать о работе и об освобождении родителей от забот обо мне. Но очень хотелось учиться. К этим моим мыслям добавились обстоятельства, которые заставили меня думать об уходе из техникума.  Первое обстоятельство. Мне было 20 лет, в этом возрасте возникают возвышенные чувства к женскому полу. Возникла и у меня любовь, а с этим пришло еще большее влечение к учебе. Успеваемость моя повысилась.  Директор Петр Дмитрович Рылько знал, где я часто бываю...

Глава 7. В этом же году брат Иван закончил 4-й класс, и отец решил отдать его в семилетнюю школу на первом Брянске. Я же остался дома.  Пролил немало слез, и у меня возникло сомнение, что отец желает моей учебы. Я сделал свой вывод, что отец решил меня оставить в хозяйстве, как помощника и как продолжателя его дела. Снова стал просить его, чтобы он определил и меня в эту школу, в которой начал учиться Ваня.  Ему, видно, больно было смотреть на мои переживания, и он решил отвезти меня туда и кое-что продать на базаре...

Глава 6. Я снова начал учиться.  В 1926 году в деревне Паниковец, в 4-х км от нас, был открыт третий класс. Мы с братом Петром начали снова учиться.   Я учился охотно. Кроме учебников, книг никаких не было.  Хотя по хозяйству дел было много, и лапти себе плели чуть не ежедневно, все же время оставалось, и я все уроки делал наперед. Учитель объясняет, а у меня уже эти задачи решены.  Закончился учебный год. Куда пойти дальше учиться? Решаем с отцом.  В 15 километрах, в деревне Мякишево, есть ШКМ (школа рабочей молодежи)...

Глава 3. Я начинаю учиться. При установлении советской власти начали открываться школы. Открылась школа и в нашем хуторе. У моей тети Натальи, отцовой сестры, было две хаты через сени. В одной из них и была открыта двухклассная школа.  Школа находилась в двух километрах от нашего дома. Учителем был пожилой человек, Иван Константинович.  В 1919 году в школу начал ходить мой старший брат Петр. Я был еще мал. Но, когда брат выполнял уроки, я сидел рядом с ним. Учеба брату поддавалась трудновато, и отец постоянно ему помогал...