Авторские стихи и проза

На асфальте, темнеющем от дождей, разливается счастье в водостоки. Между пряничных домиков и людей, между взрослых дубов высоких. Запах яблочного пирога доносится, из окошка, с открытой форточкой. Там наружу, отчаянно просится, кошка, с хитрой усатой мордочкой. Прячет сумрак луну закатную, моросит мелкий дождик, точечно. Эта истина необъятная, это всё, мне запомнить хочется. Как на дереве, листья влажные, шелестят и под ноги падают. Это время  - такое важное, как и всё, что меня здесь радует. И дома, с золотыми крышами, фонари на вечерней улице. Всё, что вижу я, всё, что слышу я. Всё, что в эти стихи рифмуется.

Только представь…закрой глаза. Домик в лесу, снаружи гроза. Дома тепло, от камина и добрых людей… А за окном, непогода ворчит все сильней. Только представь…пахнет мятой, и чабрецом. Мы говорим, так легко, обо всём… Дети и взрослые, смех и уют, суета… Ветер заглядывал в окна, а здесь теплота. Только представь…ужин вкусный, треск поленьев в камине. Эти заветные чувства в плетённой корзине. Если гроза или буря…любое ненастье, Дома тепло - это самое главное счастье.

Многоэтажка панельная в спальном районе. В сорок седьмой - кто-то любит курить на балконе. В двадцать четвёртой - Петровна ругается матом. В пятой квартире, у кошки, мяучат котята. В тридцать девятой - счастливые молодожёны. В третьей квартире, живет одинокий учёный. В двадцать восьмой - на рояле играет ребёнок. В первой - супруги и пара похожих девчонок. В пятидесятой - ремонт не молчит ни минутки. В сорок девятой, не могут уснуть третьи сутки. В тридцать второй, отмечали вчера новоселье. В двадцать шестой, попугай разливается трелью. В десятой квартире, живут молодые цыгане. В сороковой, дети любят скакать на диване. В тридцать шестой, караоке по четным субботам. Из девятнадцатой, пахнет вишневым компотом. Окна погаснут, и снова в соседней зажгутся, в многоэтажной вселенной, кометы несутся. Эхом раскатистым, смех, улетающий в космос, в небе рассыпаны самые яркие звёзды. Я распахнула окно и большими глазами, в небо смотрела, а небо, смотрело за нами. В окнах, мелькали мгновения и силуэты, Многоэтажка - на карте огромной планеты.

Выхожу на балкон, доносится запах пиццы. Щебечут и носятся, между мирами птицы. Сигналят машины, прохожие вперемежку. Толкает бабуля, со скрипом, свою тележку. В бумажных стаканчиках, кофе с манящей пенкой, а небо, такого пронзительного оттенка. Парящие коршуны в нём, словно самолеты, мне тоже бывает, так сильно летать охото. Но я же не птица, я самый простой мечтатель, мне снятся другие миры, в них неплохо кстати. Но в этом конечно, закаты всего прекрасней. Когда в пряном небе, янтарное солнце гаснет. На небе ни облачка, значит прольётся поздно, а ночью, зажгутся на небе большие звёзды. И будет Луна, в каждом доме смотреть в окошки, глазами большой и космической чёрной кошки. И трогать пушистыми лапками за запястья, ты скажешь я брежу, я просто рифмую счастье.

Воспоминание обитало где-то в укромном уголочке моей памяти. Оно было особенным, от того, что кроме ярких картинок, оно хранило в себе ощущения, которые я помнила так чётко, словно это было со мной ещё вчера. Это было морозным зимним вечером, за несколько дней до нового года, мне было от силы лет семь-восемь, а может и того меньше. Окна, тогда еще стеклянные, мы тщательно утепляли в зиму. Пространство между рамами заполняли ватой, а сами рамы, плотно заклеивали малярным скотчем. Мы жили на первом этаже и хруст снега под ногами прохожих, проходивших под нашими окнами, создавал впечатление, того, что где-то совсем рядышком ходит дед Мороз и его сказочные помощники, они заглядывали к нам в окна, для того, чтобы выбрать самое удачное место для подарков. Это, казалось бы, простое воспоминание запомнилось от того, что это было не просто ощущение сказки и грядущего праздника, это были сложные и разнообразные эмоции, соседствующие друг с другом. Мне было тепло. Я была одета в мягкие штанишки, вязаную кофту и махровые носки, поэтому я была наполнена ощущением уюта и тепла, ведь там за окошком царилтрескучий мороз, а я была тут, дома, да к тому же, в теплых объятиях одеялка. Мне было вкусно. Я только, что плотно поужинала и съела несколько шоколадных конфет из новогоднего подарка, а еще, я выпила большую кружку ароматного, фруктового чая. Я смотрела в окно, на сверкающие сугробы, переливающиеся в лунном свете, с большой комнаты, доносился звук работающего телевизора и голоса папы с мамой. А еще, я знала, что там же, в большой комнате, стоит нарядная ёлка, которую привёз папа, а мы с мамой, вчера целый вечер наряжали эту зелёную красавицу. Такие памятные игрушки висели на этой ёлке, это и стеклянная желтая груша, и пластмассовый пингвин-лыжник, звездочёт на прищепке и пара чудесных птичек, домик с белой сверкающей крышей и маленькая белочка. Ёлка была щедро украшена дождиком, мишурой, снежинками и электрической гирляндой, на верхушке красовалась красная звезда, а под ёлкой стоял добродушный дед мороз с посохом. Внутри у меня было ощущение сказки и грядущего волшебства, я верила в деда Мороза, и мечтала посмотреть на волшебный мир, в котором он живет. Для этого, я крепко-крепко зажмуривала глаза и верила всем своим сердцем, что вот-вот перенесусь по-волшебству, в это дивное место и расстраивалась от того, что у меня никак не получается. Мне было грустно. Да. Во все эти светлые и сказочные эмоции, крепко вплеталась грусть и какая-то тоска. Это было от того, что мне не с кем было поделиться, своими мыслями и ощущениями. Папа с мамой не в счёт, они же такие взрослые, им меня не понять. Сестра, на тот момент жила далеко, и мы очень редко с ней виделись. А мне так хотелось сказать кому-нибудь: «Смотри, этот снег за окном, как снежная вата, а на оконном стекле такие красивые снежинки. А хочешь, мы вместе выпьем горячего чая у окошка и будем угадывать сказочных героев по звуку хруста шагов? А давай рисовать на оконном стекле узоры? Или может, я угощу тебя вкусной конфетой? Обними меня, и скажи, что ты меня понимаешь, что тоже веришь и ждешь праздника». Мне было тревожно. Да, еще одним ощущением была тревога, которая жила внутри меня почти постоянно, но это ничего…ведь иногда тревога перерастала в страх. А тревожно мне было потому, что взрослые не хотели всегда жить мирно, и я не знала, как пройдут именно эти праздники, внутренне оборонялась и ожидала подвоха. Да чего уж там… Папа пил, дедушка пил, а праздники были самым непосредственным поводом для возлияний. Детская психика, отвечала тревогой, постоянной и нескончаемой тревогой, даже когда всё хорошо, даже когда все трезвые, и никто не ругается и не скандалит, я ждала. И оно приходило, всегда. Но у меня, никто так и не смог украсть мои новогодние каникулы, мою внутреннюю веру в чудо и умение создавать уютный мирок внутри себя, укрытый от снежных метелей, трескучих морозов и прочих неурядиц.

Эти окна с деревянными рамами, стекло с трещиной в уголке. Паутинка, как будто шрамы на побеленном потолке. Жили кажется на той улице, где качели и ребятня. На большом барабане крутятся, вот уж много лет, без меня. Помню запахи те подъездные, свежей краски и каши гречневой. И глаза голубые честные, у подружки моей застенчивой. Я любила жевачку мятную, собирала от “Loves” вкладыши. И вела дневники тетрадные. Поливала в деревне ландыши. Эти окна смотрели в прошлое, вид на стройку и горку детскую. Мама смотрит - моя хорошая, видно образ за занавескою. Папа хмурится с сигаретою, курит в форточку приоткрытую. По асфальту иду нагретому, обгоняя дворы забытые. Кукла барби такая модная, брызну мамин парфюм, из ящика. Я как ветер была свободная, каждый день мне хотелось праздника. Дождь стучит по карнизу узкому, намочив подоконник в комнате. Гаснет лампа на кухне тусклая, гаснет солнце в забытом городе.

Поехали в деревню, когда пригреет солнце, полянку у лесочка и мостик у пруда. Там наберу водицу из старого колодца, стекает по ладоням холодная вода. Мне дышится свободно, ласкает ветер косы, и ласково тревожит примятую траву. Сквозь утренние грезы, лукаво смотрит солнце, качая на ладонях густую синеву. Поехали в деревню, дымок над старой крышей, и чёрная собака у ветхого крыльца. Я городской мечтатель, и вид простых домишек, меня влечёт как пчелку, цветочная пыльца. Там рыженькая кошка гуляет по дороге, стемнело, видишь звёзды, мерцают в тишине. В забытом старом доме, присяду на пороге, и сосчитаю пятна на золотой Луне.

Мы ещё не переехали. На верёвке сушим маечки, отмеряем время вехами, с моей юной милой Танечкой. Той, что держит меня за руку, надевает мне ботиночки, будит, рано утром к завтраку, счастьем, в маленькой корзиночке. Мы ещё не переехали, он стучит по подоконнику. Я хвалюсь ему успехами, он записывает в хронику. Будто нежность несусветная, средь печали и отчаянья. Адресаты безответные, письма старые, печальные. Переедем с милой Танечкой, растворится детство вязкое. Пересушенные маечки, с не рассказанными сказками. Ночью выгляну на улицу, полумесяц улыбается. Звёзды, падая, волнуются, и назад не собираются.

После прогулки по парку, мы с Анхелем поехали на пляж, море было спокойным и прозрачным как стеклышко, и мы, словно нетерпеливые дети, едва лишь ступив на берег, сбросили с себя одежду и побежали купаться. Море – это ведь не просто огромная масса воды, море – это олицетворение нашей жизни, мы приходим в этот мир и уходим из него, а море будет всегда, там же где мы его оставили, бурлящее, волнующее, величественное, оно живет своей первозданной жизнью. Находясь на берегу моря или же зайдя по пояс в воду, я чувствую умиротворение, как будто все мысли,и плохие, и хорошие, ветер уносит с собой, для того чтобы развеять их над водой как нечто ненужное, лишнее, не приносящее спокойствия. - Анхель, подожди меня, не заплывай далеко, - смеясь, кричала я Анхелю, который был любителем уплыть на самую глубину, в то время, как я предпочитала барахтаться поближе к берегу. На пляже было многолюдно, местные жители и множество туристов, жадно впитывали в себя морской бриз и зарывали свои ноги в желтоватый мелкий песок. Раздавался задорный детский смех, а пляжные торговцы всякой всячиной, зазывали время от времени, проходя мимо. Наконец, вдоволь наплававшись, мы нехотя вышли из теплой и ласковой воды. Подсохнув,я уселась на плоский камень и просеивала чистый песок сквозь пальцы, бархатное солнце нежно целовало мою кожу, а в небе наднами, грациозно летали чайки. Анхель вглядывался в морскую даль, смешно наморщив нос, вода была просто космическая, казалось, что не может на земле, быть такой воды, настолько она была лазурно-синей и бесконечной. Я подошла к Анхелю и обняла его, уткнувшись, в соленое от морской воды, плечо. - Не понимаю, как люди живут, в городах, в которых нет моря, - задумчиво сказал он. - Таких городов множество, - заметила я, - живут же как-то, в любом случае везде есть реки или озера, чтобы отдохнуть у воды. - Но это ведь совсем не море, ничего не сравнится с этим чудом на земле. - Да, ты прав, недаром к нам приезжает столько туристов, хотя бы частичку нашего моря они заберут с собой, будут визуализировать, вспоминать и обязательно вернуться к нам еще. - Ты моя мудрая русалочка, - рассмеялся Анхель и закружил меня, подхватив под руки, и не удержавшись ногами на песке упалвместе со своей драгоценной ношей. - Анхель, ну вот, теперь я вся в песке! - Ну это ведь легко исправить, догоняй, - Анхель сорвался с места и снова помчался в объятия моря. Я неторопливо зашагала за ним, отчетливо понимая, что догнать своего длинноногого жениха я вряд ли смогу. Я зашла по пояс в воду и с удовлетворением окунулась в нее по плечи, тело, с благодарностью отзывалось на ласковые прикосновения теплой морской воды, я облизнула соленые от морских капель губы и закрыв глаза, на миг,стала частичкой этого многообразного морского мира. (Из романа «Чтобы ты была счастлива» автор Мария Нерадовская. На всех литературных площадках, а также AliExpress и Wildberries).