Зачем и о чем говорить

Но там, где все горды развратом, Понятия перемешав, Там правый будет виноватым, А виноватый будет прав. Не стало ничего святого. Все разбрелись и тянут врозь. Расшатываются основы, Которыми все создалось. И честный человек слабеет, Так все кругом развращено. Когда судья карать не смеет, С преступником он заодно... Иоганн Вольфганг Гете "Фауст"

«А смерти бояться не надо, и слова этого бояться не надо. В жизни есть много такого, что гораздо страшнее, чем смерть...» А. Ахматова Сегодня день памяти Анны Андреевны Ахматовой (11 июня 1889 — 5 марта 1966) Анна Андреевна и Михаил Булгаков познакомились 10 мая 1926 года на литературном вечере в Ленинградской филармонии. В 1933 году в Ленинграде на обеде у художника Н. Э. Радлова они вновь встретились, после чего стали часто общаться. Запись в дневнике третьей жены писателя Елены Сергеевны Булгаковой 10 октября 1933 года: «Вечером у нас: Ахматова, Вересаев, Оля (сестра Е. С. Булгаковой О. С. Бокшанская) с Калужским, Патя Попов с Анной Ильиничной. Чтение романа. Ахматова весь вечер молчала». Ахматова стала читать все вещи Михаила Афанасьевича. Фаина Григорьевна Раневская, близкий друг Ахматовой, в одном из своих писем Маргарите Алигер пишет: «В Ташкенте я часто у нее ночевала — лежала на полу и слушала «Мастера и Маргариту» Булгакова. Анна Андреевна читала мне вслух, повторяя: «Фаина, ведь это гениально, он гений!» Ахматова любила Булгакова не только как писателя, но и как верного друга, на которого она всегда могла рассчитывать. В 1935 году, когда ее постигла беда — в первый раз арестовали ее сына, Льва Николаевича Гумилева, и ее мужа, искусствоведа Николая Николаевича Пунина, — поэтесса пришла к Булгакову просить совета: как быть? Михаил Афанасьевич посоветовал обратиться к правительству, но не с официальным, напечатанным на машинке заявлением, а с коротким собственноручным письмом. Анна Андреевна так и сделала. Через два дня из Ленинграда пришла телеграмма, что оба близких ей человека уже на свободе. Булгаков не скрывал того, что равнодушен к стихам, и Анна Андреевна, знавшая об этом, никогда не читала своих стихов при нем. Но Михаил Афанасьевич необычайно высоко ценил в Анне Андреевне ее неоспоримый талант, ее блестящую эрудицию, ее высокое человеческое достоинство. И Ахматова на всю жизнь сохранила свое восхищение Булгаковым — писателем и человеком. Стихотворение Ахматовой, посвященное Михаилу Афанасьевичу, написано сразу же после его смерти. Сама Анна Андреевна вписала его в экземпляр своей книги «Бег времени», подаренной ею вдове Булгакова — Елене Сергеевне. Памяти М. Булгакова Вот это я тебе, взамен могильных роз, Взамен кадильного куренья; Ты так сурово жил и до конца донес Великолепное презренье. Ты пил вино, ты как никто шутил И в душных стенах задыхался, И гостью страшную ты сам к себе впустил И с ней наедине остался. И нет тебя, и все вокруг молчит О скорбной и высокой жизни, Лишь голос мой, как флейта, прозвучит И на твоей безмолвной тризне. О, кто подумать мог, что полоумной мне, Мне, плакальщице дней погибших, Мне, тлеющей на медленном огне, Всех пережившей, все забывшей, — Придется поминать того, кто, полный сил, И светлых замыслов, и воли, Как будто бы вчера со мною говорил, Скрывая дрожь смертельной боли. 1940 г. (из сети)

Старый Лондон пахнет ромом, Жестью, дымом и туманом. Но и этот запах может Стать единственно желанным. Ослепительный Неаполь, Весь пронизанный закатом, Пахнет мулями и слизью, Тухлой рыбой и канатом. Город Гамбург пахнет снедью, Лесом, бочками и жиром, И гнетущим, вездесущим, Знаменитым добрым сыром. А Севилья пахнет кожей, Кипарисом и вербеной, И прекрасной чайной розой, Несравнимой, несравненной. Вечных запахов Парижа Только два. Они все те же: Запах жареных каштанов И фиалок запах свежий. Есть чем вспомнить в поздний вечер, Когда мало жить осталось, То, чем в жизни этой бренной Сердце жадно надышалось!.. Но один есть в мире запах, И одна есть в мире нега: Это русский зимний полдень, Это русский запах снега. Лишь его не может вспомнить Сердце, помнящее много. И уже толпятся тени У последнего порога. Дон-Аминадо (Аминад Петрович Шполянский) (1888-1957) - русский поэт-сатирик, мемуарист.

На исходе февраля вспомним вот это стихотворение Игоря Северянина, написанное в 1918 году: Февраль к Апрелю льнёт фривольно, Как фаворитка к королю. Апрель, смеясь самодовольно, Щекочет нервы Февралю. Ночами снежно-голубыми Мечтает палевый Февраль, Твердя Весны святое имя, О соловье, влекущем вдаль... Дымящиеся малахиты (Не море ль в тёплом Феврале?) Сокрыв прибрежные ракиты, Ползут и тают в блёклой мгле. Снег оседает. Оседая, Он бриллиантово блестит. И на него сосна седая Самоуверенно глядит. Осядет снег — седые кудри Смахнёт бессмертная сосна. Я слышу дрожь в февральском утре: О, это вздрогнула весна!

Снежно в этом году

Стихотворение "Февраль" Борис Пастернак написал в 1912 году, когда ему было всего 22 года. А потом редактировал его почти всю жизнь. Наиболее существенные правки в текст "Февраля" поэт вносил дважды - в 38 и в 55 лет (но от последней редакции все же отказался в пользу второго варианта). Это были кризисные моменты в жизни Бориса Леонидовича, во время которых он многое переосмысливал, переоценивал. Так что нам достались два варианта этого стихотворения - молодого и зрелого Пастернака. Ранний вариант: Февраль. Достать чернил и плакать! Писать о феврале навзрыд, Пока грохочущая слякоть Весною чёрною горит. Достать пролётку. За шесть гривен, Чрез благовест, чрез клик колес, Меня б везли туда, где ливень Сличил чернила с горем слёз. Где, как обугленные груши, На ветках, – тысячи грачей Где грусть за грустию обрушит Февраль в бессонницу очей. Крики весны водой чернеют, И город криками изрыт, Доколе песнь не засинеет Там над чернилами навзрыд. Второй вариант, который Борис Леонидович считал окончательным: Февраль. Достать чернил и плакать! Писать о феврале навзрыд, Пока грохочущая слякоть Весною чёрною горит. Достать пролётку. За шесть гривен, Чрез благовест, чрез клик колёс, Перенестись туда, где ливень Ещё шумней чернил и слёз. Где, как обугленные груши, С деревьев тысячи грачей Сорвутся в лужи и обрушат Сухую грусть на дно очей. Под ней проталины чернеют, И ветер криками изрыт, И чем случайней, тем вернее Слагаются стихи навзрыд.

После трагической гибели Масика, я поняла, что мне срочно нужен новый друг. Надо заполнить пустоту в сердце. Я не буду распространятся про свои переживания и сомнения. Решение было принято быстро. И у нас появился Кузьма. Общего с Масиком у него только размер. В остальном полная противоположность. Веселый шилопоп.

В итальянском языке есть такое слово, которое невозможно перевести на русский — «волер бене». Дословно это означает — хотеть хорошо. Есть «амаре» — любовь, а есть «волер бене». Это когда к человеку относишься так, что нет никого ближе его. «Амаре» держится на физическом наслаждении. Самое сильное чувство на земле — это когда «амаре» перерастает в «волер бене». Нет ничего более важного на земле, чем чувство «волер бене». Оно приходит только через годы, прожитые вместе, и эти годы не должны унести доверия. Потеря такой долгой связи более трагична, чем потеря любви и уж тем более физического наслаждения. Потеря «волер бене» — это и есть настоящее, глубокое одиночество, абсолютная пустота. Огромное «волер бене» было между моим величайшим другом Федерико Феллини и Джульеттой Мазиной. За Феллини ухаживали все женщины мира, но его последний жест был подлинным гимном любви к Джульетте — практически парализованный он сбежал из клиники, когда узнал, что она умирает в больнице в Риме. Он преодолел пятьсот километров и лег с ней рядом. А когда умер Феллини, не стало и Джульетты. Тонино Гуэрра иллюстрация Azamat Khairov