Мнемоскоп

Мнемоскоп (сетевой роман) Книжка вторая Пир в доме по Марецкому проезду, 18, в новогоднюю ночь две тысячи двадцать второго -двадцать третьего года. Локация: межреальностное судно сальват-навигации Последнего мира, по имени - Мнемозина, по классу -галастра. В Эльмской версии реальности, впрочем, все выглядит вполне обычной среднеинтеллигентного достатка квартирой в старом доме -это личные апартаменты профессора фан Бабенца, прилегающие к клинике-пансиону «Санкта Беата Нутриция» в толстостенном трехэтажном доме из масляно-серого дырчато-зернистого камня...

Здравствуй, Ты, который как я . Меня зовут Илья Марецкий. Мне тридцать семь лет, и двадцать второго августа сего, две тысячи двадцать второго года был мой первый день рождения. Я появился на свет тридцатисемилетним. И, как полагается всякому новорожденному, я-никто и ничто. Я живу в доме родителей и питаюсь на их деньги; у меня нет ни друзей, ни профессии, ни какой бы то ни было жизни вне дома, да и сил из него выйти. (Был диплом гуманитарного института, который я окончил за десять лет до рождения, но я разорвал его и выбросил в припадке отчаяния, духовной духоты и нервической боли. Занятная была учеба...

Помню, как одним уютно-серым ноябрьским утром бабушка, - встрёпанная, взволнованная, - разбудила меня, едва уснувшего после беспокойной, как всегда, ночи; ее голова, кудлатая, в мелко-барашковых химических завитках, возникла в дверях нашей спальни. Она шептала что-то – тихо, чтобы не потревожить мою сестру, но настойчиво и азартно. Мне было лет семь, кажется. Наконец, я разобрал: - Иди, иди скорей сюда. Бабушка повела меня к себе в комнату. Там повсюду – по столу, по стульям, кровати – громоздились, сугробами мережчатых оборок нависали из комодных ящиков охапки вынутого проветриться белья – бабушка с усмешкой звала его «приданое»...

Хрустально-солнечный сентябрьский день. Площадь перед Собором – а вернее, ответвляющийся от нее переулок. На террасе кафе «У трех мадьяров» под синим с виноградной лиловизной хлопающими тентами трое едят мороженое: в вазочке перед каждым лежит по большому шару, один из которых – густо-малиновый, полит медом, второй – изумрудный в хрусткой леденцовой обсыпке, а третий птичье-пестрый, и рдяный, румяный кармин в нем перетекает, образуя тонкие узоры, в нежную почти до прозрачности розовую карамель. Газированный, искристый воздух хрусталит простое стекло стаканов, и полувыдохшаяся шипучка-дюшес в них поет беззвучным сверканием вперепев солнцу...

(Екатеринбург, район Эльмаш. Большая пустынная площадь перед желтым Домом культуры. Двое идут с востока на запад.) -- Гы-ы-ы!... А еще, про Эльмаш, главный прикол – слышал? -- Ну? -- (Хитро): Дыра. Дыра одна такая интересная есть в заборе. -- Ну. Дыра. И чо? -- Да не «чо», блям-блям, а то самое: портал этот, как его, параллельный, ну, который счас ищут все…. -- А ты? -- А я – нашел, блям! Ты, слышь, ты где вообще? Мне моя Зинка, слышишь, надрожжала… Вот, значит, Калиновка лесопарк, - знаешь? – школа глухонемая, и домики маленькие под уклон к лесу сплывают. -- ….? -- И вот один там дом, зеленый, в провале стоит, за забором, в лопухах таких махрастых, их разгреби - за ними дыра...