Петербургские сказки

Утро, день, ночь, вечер, утро. Наверное утро. Лапа затекла, наверное. Какая не знаю. Вроде погладили. Не понимаю кто, но запах родной. Шерстяной свитер, вчерашний солод, табак. Она. Всё значит хорошо. Ещё гладят. Пот, шоколад, мазь эта ужасная. И этот рядом с ней. Проснулись значит, вроде и телефон не орал, сами встали, не пойдут никуда. Гладят, дернусь, только отвлекусь от боли, расслаблюсь, а тут она. Дергаюсь, а они руки убирают, глупые. Гладьте ещё, ну пожалуйста. Нет. Ушли. Оба. Пойду с ними посижу, как раньше, вкусняшку попрошу...

В одном старом странном месте Петербурга стоял страшный серый бетонный дом. Не все дома одинаковые, все разные, вы знаете. Но этот был совсем не похож на остальные. Все квартиры были в нём однокомнатные, без окон и дверей, холодные и тёмные. Сырые. В каждой квартире один человек, но не жил. Все жильцы этого дома были мертвые. И стоял он на кладбище  В остальном же дом ничем не отличался от остальных. Квартиры продавались, в них въезжали новые мертвецы, менялись таблички и фотографии, чахли пластмассовые цветы...

В некотором царстве, в некотором Петербурге жила-была Лиса. Сказочная Лиса. И как и все сказочные лисы, это была сказочно злой. Не совсем правильно злой. В том, что она была злой, Лиса абсолютно не виновата. Жертва дурных обстоятельств. Любила рыжая жизнь, любила вкусно кушать, нормально взаимодействовала с другими зверушками, никого не обманывала, и даже не ела выпечку любой формы. Да и пела она критически так себе. Никаких там голосков. Вообще Лиса без злых лисьих навыков. Но. Но Лиса не любила людей...

Резкий треск будильника разорвал Его ресницы склеенные ночной вязкой слизью, превратив тьму спокойствия во фрагмент обшарпанной стены. Мерзкая зелёная краска была изъедена серыми леопардовыми узорами торчащего бетона. Это дивное уродство своей плотной массой пытались скрыть простые деревянные рамки форма А4, содержимое каждой из которых начиналась красными буквами "ГРАМОТА". Он долго не мог поднять голову с подушки, лежал и бегал сонными глазами по однотипным табличкам. "Грамота за самое красивое извержение вулкана", "за самое высокое дерево", "за самую кровопролитную войну", "за...

Жила-была девочка в Петербурге. Ну так себе девочка, большая уже детина жила-была. Как и любая петербургская девочка любила она читать книги добрые, гулять по городу в хорошую погоду и фотографировать Неву и семейство кошачье, которое жило у неё во дворе. А больше всего она любила слушать музыку, ходить на концерты в нарядном платье, держать в руках программку и кушать перед концертом большой кусок пирога с ароматным кофе. Любила девочка музыку, потому что сама была музыкантом. А ещё она любила своего кота, с которым жила в маленькой квартире...

Жил-был в Петербурге фотограф Александр. Такой себе. Странный. Первый свой фотоаппарат он взял в руки ещё в школе. Старый отцовский "Зенит" звонко щелкал и жужжал в мальчишеских руках. Саше абсолютно не нравилось снимать людей, животных, дома и цветы. Он фотографировал исключительно ангелов. Ловил их в ветвях деревьев, в глазах собак, в лужах и яблоках. Добрые глаза, белые крылья, ангельские улыбки. Они тянули к мальчику руки, звали его, манили. А он не шёл к ним, Саша щелкал затвором и радовался...

Он активно искал работу второй год подряд, листал в телефоне неинтересные объявления, ел глазами невкусные заголовки. Контекстная реклама сломала его планы выскочившей надписью "Сортавала". Подумал, что это он может, он тот еще сортавала, но потом понял, что это не специальность, а приглашение отравиться из Петербурга в зимнюю сказку – город Сортавала. А пятизначная цифра не зарплата, а стоимость тура, даже десятая часть которого была ему не по карману. Но добраться туда он твердо решил, шутки с мирозданием фатальны...

Таксебедругу... Щетинистое лицо нервно поглощало дешёвую сигарету. Заляпанный пальцами стакан коньяка медленно пустел. На столе лежала мятая газета с объявлениями о продаже квартир. Пока всё ещё его дом под Петербургом крепко пах уже не его женой. Семейная жизнь после переезда в загородный дом превратилась в ритуал вызова сатаны. И когда он закончился, сатана ушла, забрав с собой его лучшие годы и микроволновку. Всю жизнь он стремился жить без соседей. Без соседа с реактивной кофемолкой, без семьи...

Бойся своих желаний. Говорили они. А я не боюсь. В загадывание желаний не верил с детства, потому что они никогда не сбывались. Ну кто исполнит мне зелёное холодное солнце и бородатую добрую маму? Хотя сейчас всё это очень даже реально. Зелёное солнце я уж точно видел много раз. Однажды, знойным летним днём, в Петербурге, я повстречал на Васильевском острове шкалик. Знакомы с ними? Их много живёт в нашем городе, ведут себя тихо, но иногда могут и ранить. Ногу в основном. Этот же шкалик был вполне себе хороший...

Гуляя по кладбищам, он не думал о смерти, а вот Смерть думала о нём. Она вообще обо всех думает, по кладбищам они гуляют, рыбу ловят, в самолёте летят или картошку чистят. Никого не пропустит, все у неё на учёте. А на кладбище Смерть отдыхала, здесь она могла немного подумать о себе, о себе родной. Гуляя по кладбищам, он думал о красоте. А Красота на кладбище заходила редко. Фальшивая красота, бутафорская, в виде ярких пластиковых цветов и новых громоздких памятников там бывала часто. Но то не красота...

Так себе жил, мох бы и лучше. Так уж сложилось, что жил он везде. На старых домах, на молодой тротуарной плитке, на красивых деревьях и на уродливых автомобилях. Мох даже мог жить в людях. Эти люди прикладывали руку к тому месту, где они думали, что у них сердце и уверенно говорили: "Мох внутри меня". Некоторые даже думали, что мох любит их.  Считалось и считается, что мох помогал человечеству испокон веков, но не сильно, и не очень. На моха надейся, как говорили бабушки, а сам не плошай. Мох тысячелетиями используют для проклятий...

В одном из городов Ленинградской области, где-то на границе с другой страной, у старого раздолбанного здания, ко мне подошла лупоглазая Кошка с человеческим лицом и села на скамейку рядом. Первое ощущение, что это чудо решило стать центром композиции на фотографии с заброшенным домом. Они такое любят делать. Но нет. Её безумный взгляд просил рассказать про меховых сородичей из Петербурга. Говорят, что Петербург - город кошек. Так ли это? Ну вроде да. Я сел рядом, стряхнул с её ребристых боков пыль, блох и ужасы прошлого, и начал внятно рассказывать...