Поэзия абстрактных форм

Просто набор слов Адская машина счастья! С дверцами горячей стали. Раздувать огонь в ненастье, ветры памяти устали. И окрепшие детали. Нежная лавина муки! На разбавленные чувства. В ожиданиях разлуки, только плачешь до безумства. Или смерть от богохульства. Колдовской пожар любимых! Все считают, больше жизни ценится костёр хранимых. Всё в страданьях живописных. Глаз без повода искристых. В хлам наваленная скука! Топки заводи болота, в колыханье каучука. Не охота, ни на йоту, разбираться с бегемотом. Едкий промысел сравненья! Зависть, грабли и обуза. Съесть ежа на попеченье и испить беду без груза. Без привычного конфуза. Расхватали фразы с печки. С явным знаком интеллекта, но...суть в каждом человечке. С субъективностью дефекта. Аж, по всей палитре спектра!

Умою утро Олег Зинч Не буду загнанной зверюшкой, смотреть на небо поутру. Сон досыпает на подушке, а ночь снимает кожуру... Той беспричастности незримой, в плену измученных желёз. Остаток дрёмы ощутимой, как привкус выплаканных слёз. Мой выход нежится в постели, лучи пугают по углам. Сквозит от колдовской шрапнели, и нет вопросов к петухам. И, если день неинтересный, зачитывает свой буклет. Я выдумаю слог уместный, под деловой менталитет. Пусть будет праздник обоюдный. Сражаемся мы тет-а-тет, с зевотой, ленью мыслей-трутней. Но...сразу лезем в интернет. Меня встречает день уютный, с улыбкой кофе и конфет. Я стану баловнем в дебюте... В спектакль брызжет уж рассвет!

Вне прелести домов Облака отрыдали до самых седин, до пробелов, морковного цвета. Отоспалась природа. Мостится теплынь, на нежнейшую травку рассвета. Хмарь каймою окинула плечи вершин, высоченною свежестью лета. По альпийскому полю скитается дым, из палитры лесного сюжета. Одуванчиков стадо и буйство равнин, мошкары мельтешат менуэты. Невозможные запахи в цвете картин, и бутонов немые советы. Покроили на лучики строгость тиши, аж до трепета пальчиков выси. Отключилось сознание. Очи суши, от движения в вечном эскизе. Это музыка вздоха из сердца земли, и мотив нескончаемой песни. Пусть забудется шум, а дорога вдали, приведёт нас к красотам окрестным. Олег Зинч Фото интернета

Дилетантство Ржавое золото солнечной сыпи, вьёт серебро прополосканных ливней. Ветер срывает полотнище в хрипе, рея на палубе слов импульсивных. Сплин недоверчивый в пьяной браваде. Пахари в олове луж небывалых. Ворон кочующий с чернью досады, зыбь расклевал на просторах линялых. За бормотание вялых прохожих, и череду несусветных желаний. Шаткий рубанок возьмётся по строже, стружку снимая из покаяний. Холодом дышит белесое око. Нрав испарится в разорванном танце. Странникам пустоши снов одиноко, но веселее от непостоянства. Это погода иль настроение? Чувства поделены игом пространства. Дело в привычке и, тем не менее... Ценится искреннее дилетантство!

Я так вижу Мелодии скрипичных параллелей. Раскрасят бесполезное пространство. Мы узники замысловатых трелей, и праведники вегетарианства. Духовные до шёпота на сцене. Слова без букв и книги в реверансе. Отёсываем в кровь углы арены. И жаждем верхних нот от слёз романса. Апологеты неизвестных знаний. К земле нас тянет от искусства пищи. Бег под речовку смелых дарований... не устрашает. Чистим кулачища! Как раздражают тёмных дифирамбы, про тайный смысл людского мирозданья. Карабкаемся на вершины дамбы. Из тел, умов, хотя...уже за гранью! Нас ум терзает дивным пепелищем. Летим к свободе в разряжённый карцер. В красивое, но всё-таки кострище. Полезное, как оплеуха старца. Тошнит от идеальных изречений. До боли смысла и симфоний духа. Язык наш соткан множеством сечений... Душа, как хлеба чёрствая краюха! Олег Зинч Фото Фламинго на коврике из интернета

Любой лучший день Обыденный день. Всё в янтарном рассвете. Душа прохлаждается летним обозом. И запахи в лица ещё не одеты, в те странные образы, будто с Привоза. В час-пик сенокоса. Душа тяготеет к пугающим грозам. В озоне трепещут настырные мухи. Лавируют крестиком юрким стрекозы. На паперти счастья волочится скука... Прелестные муки. Нагрянет мирок мой с ненастной погодой, когда ничего не дырявит эмоций. Где утро меняется целой колодой, в картины на картах мазками из лоций. Подарок пропорций! Всех дико пугают обвалы пространства. А я облачу крой мольбою целебной. Примером, в значительных формах, убранства. Я сам допишу это великолепно! В стараньях окрепнем. Плодов урожай. Всё в большом раритете. По изобилию ценность на блюде. А я, каждый раз, как к Елизавете, спешу на приём при напыщенном люде... Эмоций этюды! Олег Зинч Фото интернета

Жёлтый блокнот Накину старый плед... Есть несколько желаний. Обычных писем нет, лишь сладость обещаний. Окно, углы, забор... Обыденность пространства. Цветы и старый двор, для глубины убранства. Горшочки, черепки... Чту битую посуду. В ней памяти шлепки и зов из неоткуда. Желтеющий блокнот, быть может пригодится. Для росписи забот и важной небылицы. Придуманный ковчег, где светлооки ставни. Здесь примут на ночлег, хоть примус неисправный. Есть старые друзья. Привычные страданья. Кому я здесь судья? Хочу ли вновь компаний?! В окружности стола, их мир напротив сердца. Есть нервы догола и к пониманью дверца... Олег Зинч Фото интернета

Берег любви Олег Зинч Пообещай мне целый океан, безбрежной радости и с шелестом ракушек. И в даль плывёт любви катамаран, без шума брызг для наших нежных ушек. Украсим море замком из песка. Красотами из мыслей и мечтаний. Листки в слезах - волненье дневника. И нежности прилив, без оснований. Мы дети в шторме страсти двух светил. Подростки окольцованных желаний. Потоком ласки свет заполонив, в мир добавляем отблеск новых граней. От искры свет, от слова лейтмотив. По струнам песни в жизнь ступает нежность. Враз, всё былое голову склонив, перекроит все бури в безмятежность. Красивые от солнечных горнил. Загадочные в лунных очертаньях. Две свечки Бог по ветру отпустил. Две веточки...святого мироздания. Дар вечный, по услышанной мольбе. Сильнейший всплеск, что ангелом хранимый. Мы, словно, слышим танцы в тишине. Без слов поём мотив необъяснимый...

Ещё живой Олег Зинч Проходят дни и обветшали ночи. Сквозит со всех щелей усталый дым. Я в годы всё сложу и между прочим, рассеюсь пеплом многовековым. Листает ветер нотные тетради. Скрипичных слёз несбывшийся мотив. Сольфеджио невыносимой глади,- как гривы гамм, дыханью супротив. Пустил я ветром тлеющие чувства, с лучиной веры обрести тепло. Надеясь на тончайшее искусство... Дарованное Богом, ремесло! Перебираю клавишами стоны. Букет в стакане - франтом на столе. Курительной прохлады обертоны и эхо по углам навеселе! Сухие стебли в мятном реверансе. Гербарий снов и слов от всей души. Вновь зацветёт флюидами пространство. И страсти станут также хороши!

Ещё живой Олег Зинч Проходят дни и обветшали ночи. Сквозит со всех щелей усталый дым. Я в годы всё сложу и между прочим, рассеюсь пеплом многовековым. Листает ветер нотные тетради. Скрипичных слёз несбывшийся мотив. Сольфеджио невыносимой глади,- как гривы гамм, дыханью супротив. Пустил я ветром тлеющие чувства, с лучиной веры обрести тепло. Надеясь на тончайшее искусство... Дарованное Богом, ремесло! Перебираю клавишами стоны. Букет в стакане - франтом на столе. Курительной прохлады обертоны и эхо по углам навеселе! Сухие стебли в мятном реверансе. Гербарий снов и слов от всей души. Вновь зацветёт флюидами пространство. И страсти станут также хороши!

Перед штормом Олег Зинч Пугает шторм дрянную шлюпку. И сразу свитком паруса. Летают щепки и скорлупки, ведь надвигается гроза! Надрывный звук морской свирели. В атаке бубен шелестит. Луч гармоничной акварели, сквозь тучи сизые блестит. Шагает волнами стихия. И светит солнце невпопад. Всё поддаётся истерии, на лоне скомканных шарад. Облитый воздухом из пены. Рыбак спешит укутать снасть. Природы чувствует измену, плетя терпение ей в пасть. Аттракцион морской погоды. Буйки - беспомощности ряд. Обрушиваются невзгоды... нечеловеческих плеяд!