Тео Коуч

Я вышел из кино, а снег уже лежит, и бородач стоит с фанерною лопатой, и розовый трамвай по воздуху бежит — четырнадцатый, нет, пятый, двадцать пятый. Однако целый мир переменился вдруг, а я все тот же я, куда же мне податься, я перенаберу все номера подруг, а там давно живут другие, матерятся. Всему виною снег, засыпавший цветы. До дома добреду, побряцаю ключами, по комнатам пройду — прохладны и пусты. Зайду на кухню, оп, два ангела за чаем. Борис Рыжий

Каждая комната в отеле была закрыта, и каждая дверь — с кодовым замком. Как он помнил все эти коды — непонятно. Он отшучивался: для этого много памяти не надо, это не цепочка из миллионов чисел; для того, чтобы помнить, есть система. Отель давно стоял пустой, и никто из родственников не знал, в какую сумму обходится содержание этой разваливающейся глыбы. Ему было за восемьдесят, и, учитывая, что его коллекции всего-то сорок лет, никто не осмеливался задать ему вопрос: что, если он не успеет? Более того, внуки и правнуки рассчитывали после его смерти очистить комнаты от мусора, чего бы им это ни стоило. В комнатах хранились опавшие листья. Он верил, что потом в этот отель будут ходить, как в музей, окунаясь в запахи сугробов из листьев, как в саму историю. Смеси запахов говорили ему больше, чем стопки газет, артефакты или фотографии. Раз в год он посещал комнату под кодовым номером 1967, там была память его любви. Жилки и хрусткие черенки подсказывали цвет ее помады, мягкость шарфа, тон музыки, доносящейся из кафе. Ему виделось закатное солнце и слышался особый скрип той осени, когда по листьям ехала игрушечная лошадка какого-то мальчишки. #осколкипазла #ненаписанныйдневник #упражнениевмагии

Сидели на берегу, пришёл собакен, потребовал гладить. Не смог отказать, в итоге пёсель свернулся калачиком и уснул

Продолжая отсмотр списка Фассбиндера, дошёл до причудливого пункта, картины «Калина красная», которая начинается с кумачового фона титров и казенного тона тюремного конферансье, а улетает в финале ввысь под вьющуюся музыку и слезы. Пожалуй, один из лучших русских фильмов; причём беззубая цензура 70-х не смогла заметить в кадрах голимой антисоветщины. На первый взгляд, «Калина» рассказывает о мужике, который от любви к простой деревенской Любе решил завязать с преступным прошлым, да вот прошлое не отпустило и настигло. Во-первых, картина Шукшина обладает удивительным жизнеподобием, которого достигали редкие мастера кино: каждая фраза, взгляд, лоскуток и кадр:  всё на месте, нигде не топорщится. Во-вторых, недосказанностью, вторым дном Шукшин увеличивает глубину характеров, делая белые пятна в истории помощниками достоверности. И, наконец, главное — в его ленте главную роль играет неспокойная душа. Неважно, чья. Она лезет из кадра, стремится разорвать его изнутри, изображение наполнено маетой и тоской по воле до краёв и не выдерживает накала, который не вымолвлен ни единым словом (!), но будоражит, ревет и маячит, словно вбирая в себя вековое рыдание русского народа, который вопил, мычал и кричал в небо ли ночное, в воду ли студеную, в пропасть ли глубокую — от чего-то неизъяснимого, будоражащего и неутолимого. А сюжет, история, это так, пустяки. Там междометия, тональности и тишина создают форму, которая понятна даже иноязычному человеку, если сердце его тронуто простором.

Буддизм в своё время привлёк тем, что парадоксален, и это видится верным: мечтаешь что-то получить — откажись, жаждешь победы — признай поражение. Хочешь услышать мир — стань глухим. Барабанщик Рубен теряет слух, потеря разрушает его жизнь. Он отправляется в обитель, в которой живут глухие, взрослые и дети. Это — обособленный мир и, хотя сами глухие отказываются называться «неполноценными», там нет места слышащим. Из ада обрушившегося бытия Рубен постепенно выходит на свет. Риз Ахмед, исполнивший главную роль, держит картину на себе: начиная с внешности, испещрённой письменами боли и заканчивая полётом пальцев, выдающих азбуку жестов. Он барабанит, выбивая звук из кадров, пытается услышать себя, свою девушку.. Героя накрыло гигантским стаканом, и миллионы усилий идут на то, чтобы стакан разбить. Пожалуй, один из сильнейших опытов — такая потеря. И великолепно передана история того, как привязан Рубен (и все мы) к привычному ритму жизни. В ленте «Звук металла» показана одна из главных аксиом буддизма: мы все — страдаем, извиваясь в корчах между желаемым и действительным. Когда разрыв особенно силён, мы способны уничтожить себя. #фильманедели #звукметалла #кинопроглухих #буддизм #потеряслуха #мощныйсмысл