Дочь Евы

Однажды перед Ларисой встал сложный выбор между котом, который жил с ней бок о бок семь лет и ее молодым человеком Мишей, с которым она встречалась семь месяцев. Так бывает, когда мужчина и домашнее животное никак не могут поладить между собой, и женщине постоянно приходится играть роль буфера между ними, а потом выбирать, с кем она останется, потому что сосуществовать на одной территории они ну никак не могут! По какой-то, одному ему известной причине, кот невзлюбил Мишу с первой минуты их знакомства...

Виктория Олеговна, вы могли бы что-то сделать со своей собакой? – голос соседки в телефоне аж дребезжал от гнева и возмущения. – Она воет и воет и воет с раннего утра и до самого вечера, пока вы не вернётесь! Мы вам уже и записки вешали и стучали, чтобы поговорить с вами, но вы нам не открыли и дозвониться неоднократно пытались! Люди покоя хотят в своих квартирах, вы понимаете? Покоя! Вика чуть отставила телефон от уха и демонстративно закатила глаза. Собака! За последние две недели о ее собаке –...

От Марианны однажды ушел муж. Ненадолго – всего-то, дней на пять. Чтобы проучить ее и показать, кто в доме хозяин. Конечно, хозяин в доме он – кто же еще? Мужчина – глава семьи, мужчина все решает, мужчина – добытчик, мужчина – защита и опора. И раз его жена этого не понимает, отказывается признавать его авторитет и не согласовывает с ним свои решения, которые, вообще-то, должен принимать он, а не она, то нужно показать ей, как сильно она заблуждается и как тяжело и плохо ей будет, когда она останется без мужчины в доме...

Четыре года назад Марина совершила самый смелый поступок в своей жизни – оставила мужа, лишившегося возможности жить полноценной жизнью после случайного падения с большой высоты. Муж потерял не только мобильность и возможность самостоятельно обслуживать себя – он потерял и свою личность. Все то, что он представлял собой до того падения - испарилось, растаяло, разлетелось на осколки в тот же миг, когда его молодое двадцативосьмилетнее тело, пролетев около десяти метров, соприкоснулось с землей. Из...

Машу все жалеют. Все. И друзья, и коллеги, и родственники, и бывшие однокурсники, и случайные знакомые. Бедная Маша, как она может так жить? Ни котенка, ни ребенка, ни своего угла, ни постоянной работы, ни намека на отношения, ни малейшей стабильности, к которой всю жизнь стремится подавляющее большинство людей. Как так можно жить? Вечно на чемоданах, вечно в движении, в постоянных переменах и переездах. Бедная, бедная бездомная Маша! Тратит свои деньги на чужие квартиры, платит какому-то чужому...

Ольгу умиляют те недалекие, неумные и сочащиеся высокомерием люди, которые любят состроить презрительную гримасу, поджать губы, приподнять брови и произнести с чувством собственного превосходства самую глупую в мире фразу: - Я не понимаю, зачем заводить детей, если потом ими не заниматься? Или так: - Я не понимаю, зачем заводить детей, если потом ждать, когда же они поскорее вырастут и станут самостоятельными? Или вот так: - Я не понимаю, зачем заводить детей, чтобы потом скидывать их на бабушек?...

Впервые за последний год, Алексей спал спокойно – без тревожных снов и пробуждений по три раза за ночь. Ему даже не мешал младенческий плач его трехмесячного сына Вани – настолько велико было облегчение и радость, охватившие его, когда он получил тот самый, заветный лист бумаги с печатью, подписью и заветными словами – противоположностью тех, что снились ему в кошмарах. «Теперь все будет прекрасно! Все будет просто замечательно!» - думал он, засыпая и улыбаясь своим мыслям. Теперь он, наконец-то,...

Однажды, Ульяна пропала. Не подняла дочерей в школу. Не заплела двенадцатилетней Марии французскую косу из ее длинных, густых волос. Не напомнила шестнадцатилетней Лизе о том, что после школьных уроков ее ждет занятие с репетитором. Не разбудила мужа на работу, как она делала это каждое утро все семнадцать лет их брака. Не вывесила его тщательно отутюженный костюм на самое видное место. Не приготовила семье завтрак – картофельные оладьи для Лизы, венские вафли для Марии, фриттату для мужа Глеба....

У сорокалетней Алисы нет детей. Никогда не было и не будет. О том, что это плохо, неправильно и что не жизнь прожита впустую, ей не сказал только ее кот - мейнкун Ричард, похожий скорее на пушистую мини-рысь, чем на кота.  Только его и устраивало то, что дома у них с Алисой большую часть времени стоит звенящая тишина (его топот, от которого дрожат пол и стены, когда он бежит к своей миске, не считается) и идеальная чистота (его длинная шерсть, клочками оседавшая на полу и мебели, из которой можно было бы связать шарф и варежки тоже не считается)...

- Мама, я не хочу-у-у-у! Мама мне жарко-о-о-о-о! Мама!! Девочка пяти-шести лет устроила истерику прямо на набережной раскаленного курорта «Роза Хутор». Усевшись прямо на горячий бордюр в своем светлом платьице, она заливалась слезами, еще не умея толком донести до окружающих свою боль и отчаяние, поэтому истерика была самым доступным методом выплеснуть наружу то, что бурлило у нее внутри. Я прекрасно ее понимала – еще не было и одиннадцати утра, а воздух нагрелся до такой степени, что даже мне, взрослому...

- Бросила их, понимаешь? Бросила! Просто ушла в магазин и не вернулась! – донеслись до Саши обрывки эмоционального разговора ее коллег из соседнего отдела, во время обеденного перерыва. Саша обернулась. За соседним столиком сидели женщины, находящиеся в том возрасте, когда вчерашняя девушка уже начинает выглядеть, как солидная, взрослая дама, но внутренне она еще не перестроилась и потому, всякий раз вздрагивает и обижается, когда к ней обращаются не привычным ей «девушка», а чужеродным и режущим слух «женщина»...

Алла поняла, что ее спокойная жизнь закончилась в ту же минуту, когда ее пасынок Илья переступил порог ее квартиры. Нет, он не грубил, не игнорировал ее, не смотрел исподлобья, как большинство подростков его возраста – того странного и сложного возраста, когда ты уже не маленький мальчик, которому еще многое прощается, но еще и не взрослый самостоятельный человек, способный сам принимать решения и нести за себя ответственность. Взгляд у Ильи был прямым и отрытым – он смотрел ей прямо в глаза, словно...