Гордей. Рассказы и зарисовки

Начну рассказ о моей смерти с самого начала (как бы парадоксально это не звучало) и скажу, что я умер в пятницу в двенадцать часов ночи (так мне сообщили, и я этому верю). Было отмечено, что мой последний вздох совпал с первым ударом часов. Ужасаясь такому невероятному совпадению (я имею в виду день и час моей смерти), медсестра, наблюдавшая меня в последние дни, и кое-какие умудренные опытом соседи по палате, наблюдавшие за моим медленным угасанием и видя в быстром процессе старения нечто мистическое,...

[56/365] Заметки Гордея Иннокентий слыл человеком деловитым, серьёзным, степенным даже. Судите сами. Престижная должность? Инженер железной дороги — это тебе не хухры-мухры. Ещё — автомобиль. Новенький, из салона — японский. Тоже солидно. Напоследок — квартира своя. Не в ипотеку, нее-е-ет. Наследственная. А? Уже достаточно? Тогда добавлю — трёхкомнатная. Голова кругом, да? Добью! На улице Ленина. В самом центре, у администрации. Работящий мужик был Иннокентий. Потому и достиг всего. Одна проблема его грызла...

Артур помнил события того дня на границе двух стран с ужасающей точностью — при желании он мог бы восстановить не только детали и цвета, но и звуки — свист ветра в степи, лёгкое шуршание её платья, скрип его собственных кроссовок об асфальт. Звуки? Не только. Здесь мы тоже можем пойти дальше. Артур закидывает руки за голову и поднимает взгляд, подставляя лицо жгучим лучам арабского солнца. Не только детали, цвета и звуки, он запечатлел, словно гербовая печать на старинном письме, поражающая сохранившимся...

[55/365] Заметки Гордея Зрачки Фомы разрывал белый просвет — надкусанные зрачки, обглоданные, они трещали в его взгляде объедками молодости. Одежда его давно стала трухой. Лохмотья струпьями свисали, покачивались, точно ива над озером — только слёзы высохли давно, дубовая кожа огрубела, покрылась коростой. Лавовое плато — иссушенное, скрипучее плато приходящей старости. Фома с трудом открывал рот, губы слипшиеся и обезвоженные трескались, кровь текла по его подбородку. — Расскажи мне, — просил он, всматриваясь в меня...

Елисей ненавидел дождливую погоду. Он чувствовал, как тяжелеют плечи от промокшей ветровки, как неприятно хлюпают намокшие носки в кроссовках, как вода по шее стекает под майку, прилипая к груди. Он размазывал по лицу остатки дождя, чтобы видеть хоть что-то, и — на бегу — смотрел, как на ладони остаются бурые разводы, словно у ребёнка, который не смог нормально смешать краски. Елисей бежал от автобусной остановки к дому, зажмуриваясь от вспышек молний, а через секунду — от раскатов грома. Землетрясение на небесах? Неботрясение...

[54/365] Заметки Гордея Даню всегда поражало то, как человек способен менять течение времени. Не объективного, конечно, а своего — собственного — внутреннего. Сидишь, ждёшь подругу, в окно смотришь — оборачиваешься на часы — минуты не прошло. Или в очереди стоишь. Или на вокзале смотришь на приближающийся поезд. Медленно. Неспешно. Еле-еле. И — наоборот — бежишь на работу. Время летит, стрелки наматывают круги. Или прогуливаешься в хорошей компании по набережной. Или книгу читаешь. Ускорение. Побег...

Января девятнадцатого числа случился в провинциальном городе N невероятный и даже необыкновенный случай. Барбер Рома Жабов, живущий на улице Ленина (сейчас не представляется возможным точно установить его фамилии, и даже на его барбершопе — у входа изображён бородатый мужик с преужаснейшим ирокезом и выведен слоган: «Борода всему голова» — не осталось ни одного упоминания о бывшем владельце), Барбер Рома Жабов вырвался из глубокого сна около полудня и услышал запах черники и молока. Поднявшись с...

Птицы кружили над разрушенным городом. Ворота горели, и в небо поднимался густой чёрный дым. Стража тащила трупы — кровавые разводы полосами тянулись по земле, сходясь в одну лужу у деревянного госпиталя. Один из стражников стоял посреди площади на коленях и крестился, нашёптывая молитву. В плече между доспехов торчала стрела, и кровь редкими фонтанчиками выплёскивалась наружу, соскальзывая по блестящей на солнце стали. — Выжил, господи, выжил, — бормотал он, закончив молитву. К нему подошёл со спины начальник стражи...

[53/365] Заметки Гордея У Мальца были длинные ресницы и сгнившая душа. Он пришёл к Брунгильде за спасением. Вечером он прочитал «Бхагавадгиту» в оригинале и проколол шины припарковавшейся у его подъезда «Нексии». Теперь он стоял на коленях, хлопал ресницами, но не взлетал. — Я не могу так больше. Когда мне было девять, я разорвал классный журнал и изрезал учительницу листами. Тонкими и острыми. В двенадцать я выкинул из окна батин телевизор. Он надавал мне лещей, но я дождался, пока он уснёт, чтобы выкинуть туда же и пульт...

Постараюсь поведать вам об этом непростом человеке — о Безбожнике. Безбожник был человек пустого взгляда. Каждый раз, когда мы оставались наедине, я видел эти синие, словно подёрнутые дымкой, глаза и ужасался — мысль не двигалась в них, стагнировала, даже угасала. Безбожник был человек пустого взгляда, но крепкого позвоночника. И здесь я имею в виду, конечно, не кости. Однажды мы пили бурбон в салуне. Ветер за окном гнал перекати-поле на запад. Солнце пекло так, что воздух дрожал. Ко мне пристали два рэкетира-картёжника, крупно проигравшиеся за день до этого...

[52/365] Недатированная заметка Гордея Когда Максим вышел из театра, на улице уже стемнело. Город сверкал огнями — били фарами машины, освещали тротуары фонари, мерцали вывески заведений. Пахло мокрым после дождя асфальтом и бензином. Максим отошёл в сторону и закурил. Люди выходили группами. Девчонки-студентки взялись за ручку и, хихикая, шептались. Красивая пара — статный высокий брюнет в костюме и миниатюрная блондинка в облегающих джинсах — о чём-то всерьёз спорили. Бабушка с подростком рассматривали афишу...

[51/365] Недатированная заметка Гордея У Кота сохранилась дворовая выдержка — в драках он был свиреп, но аккуратен. Умел бить первым, но знал, как защищаться. Бросался на противника, семеня, но следил за плечом соперников, предвосхищая удары. Сегодня он стоял против двоих. Нарвались сами — отпускали вслед случайной прохожей похабные комментарии. Кот не мог пройти мимо и сделал замечание. Слово за слово — и началось. Лил дождь, вода хлюпала в ботинках, глаза застилала влага. Кот знал — условия равные...