velvele K. о былом- рассказики

В ТЕ ЮНЫЕ ГОДЫ Сборище студентов гудело морским прибоем тихо и ровно. Иван Фёдорович рассказывал о сантехнических работах, а все мы, расположившись в большой наклонной аудитории, занимались, чем могли, ни в коем случае не вслушиваясь в премудрости нашей будущей специальности. Некоторые делились с друзьями последними событиями или играли в разные игры, в зависимости от наклонностей и интеллекта. С посещением у нас было строго, остальное никого не волновало.   Я Вячеслав Малкин и мой друг Юрка Притыкин, как всегда, в первом ряду, но карты не достали и в азартную ''буру’‘ ни начали играть. Перед нами лежала небольшая стопка мятых листов, сплошь исписанных, почёрканных и исправленных. Что Юрка влюбился, я уже как-то догадывался по его временной отрешенности , мгновенному переходу от уныния к бурному веселью, какой-то мечтательной задумчивости и другим понятным признакам, но то, что он еще ударился в поэзию, поразило, и очень Дело в том, что одного новоявленного поэта мы уже заимели. Друг наш Вовка, кое- как сдавший при поступлении в институт математику, тут же незамедлительно провалился на физике. Видать, мы зря бурно отметили первую удачу. Вовка уже служил в Североморске, писал бодренькие весточки и, что самое удивительное, стихи с какой-то, неясной подоплекой. Армия видимо на него действовала положительно. Рифмы четкие, читать было интересно и ново. Сборище студентов гудело морским прибоем тихо и ровно. Иван Фёдорович рассказывал о сантехнических работах, а все мы, расположившись в большой наклонной аудитории, занимались, чем могли, ни в коем случае не вслушиваясь в премудрости нашей будущей специальности. Некоторые делились с друзьями последними событиями или играли в разные игры, в зависимости от наклонностей и интеллекта. С посещением у нас было строго, остальное никого не волновало.   Я Вячеслав Малкин и мой друг Юрка Притыкин, как всегда, в первом ряду, но карты не достали и в азартную ''буру’‘ ни начали играть. Перед нами лежала небольшая стопка мятых листов, сплошь исписанных, почёрканных и исправленных. Что Юрка влюбился, я уже как-то догадывался по его временной отрешенности , мгновенному переходу от уныния к бурному веселью, какой-то мечтательной задумчивости и другим понятным признакам, но то, что он еще ударился в поэзию, поразило, и очень Дело в том, что одного новоявленного поэта мы уже заимели. Друг наш Вовка, кое- как сдавший при поступлении в институт математику, тут же незамедлительно провалился на физике. Видать, мы зря бурно отметили первую удачу. Вовка уже служил в Североморске, писал бодренькие весточки и, что самое удивительное, стихи с какой-то, неясной подоплекой. Армия видимо на него действовала положительно. Рифмы четкие, читать было интересно и ново. Юра протянул мне свое творение, но нарастающий за спиной шум всё- же отвлек, и я оглянулся. Верхняя треть зала повернула головы назад, где сидели наши бесшабашные приятели вокруг Толи Гаврилюка и Бори Меркулова, моих товарищей по боксу, ребят вздорных и веселых, которые мило и ласково улыбались. Перед лекцией Толик с Борей предложили нам с Юркой участвовать в конкурсе, сущность которого проста: кто громче выругается. Как определить победителя? Да очень просто. Надо подсчитать, сколько рядов обернется на выступление каждого соискателя. Я было загорелся и хотел поучаствовать или хотя бы материально поддержать это «прогрессивное» начинание, но Юра оттащил меня от эпицентра оргкомитета, приговаривая, что у него есть для меня более интересное предложение. « Слава не надо отвлекаться», - умоляюще произнес он и протянул мне свои стихи. Слегка вздохнув, я больше не оглядывался и углубился в изучение его творений. На удивление стихи были приятны для восприятия, легки и понятны, какие-то милые и наивные. Неожиданные сравнения, мягкая лиричность. Они мне все больше и больше нравились. Ирка, которой они, несомненно, посвящались, не выступала на первый план, но ее присутствие явно чувствовалось, тихо подчеркивалось.