Рустам Рамазанов

Налим был совсем еще юным. «Граммов на четыреста», - предположил Петр Николаевич, разглядывая извивающуюся рыбу. За четыре погожих мартовских дня ловли на поставушки это была единственная его добыча, причем добыча желанная: доселе ему не приходилось в своей жизни ловить налимов. Двойник зацепился за край пасти, так что Петр Николаевич без особого труда извлек его. «Что теперь с ним делать?» Мысли путались в голове. Петр Николаевич с нетерпением ждал прихода весны. Тоскливыми, морозно-метельными днями зимы он, в отличие от своего соседа Генки-Крючка, редко выбирался на рыбалку: он не был человеком «помешанным» на этом деле, а потому время для своего увлечения выбирал благоприятное, клёвое...

Голавли своей величиной настолько поразили меня, что я, наблюдая за ними с высокого берега полноводной Уфы, не сразу сообразил, что сижу на муравейнике, и лишь когда его многочисленные обитатели разбрелись по всему телу, я пришел в себя. Стряхиваю муравьев, давлю особо озлобленных пальцами. «Вот вам! Получите!..» Да сколько же их на мне? И как я мог так оплошать? Вряд ли кому поверил, если бы сам не испытал подобное. Ну вот, кажется, и разделался с ними. Подкрадываюсь снова к обрыву берега, раздвигаю руками полынь – голавли на месте, метрах в пятнадцати от меня, у самой поверхности. Они лениво шевелят плавниками и, кажется, будто бы дремлют...