поэзия мига, а вечность посмотрит

великий пост – всегда меня тревожило слов сочетание, как грубое сукно когда весна, когда деньки погожие к чему всё это? для чего оно? стояние, терпение… аскетами не выросли ни я, ни все вокруг мы по весне свинцовыми кастетами утяжеляли кисти хилых рук за храмом, где лежали шпалы, плитами мы шли по одуванам – двор на двор и вербный воздух, «примою» пропитанный был страшно сладок, помню до сих пор а дальше… помню тени чёрно-белые перед глазами плыли, как киты и бабушка с одышкою, дебелая мотала бесконечные бинты и лист капустный, загодя пропаренный ложился на разбитый цепью лоб а бабушка, крестясь, всё приговаривала – ведь пост у нас, да что ж ты, остолоп вот, только пионерам с комсомольцами тогда другая виделась весна потом мы станем мэрами, пропойцами но в каждом та, заречная шпана оставит след, рубцами и сомненьями… сейчас в апрель шагну я в полный рост и в талый снег воткнёт меня коленями великий, мной не выстраданный пост

ни параллелей, ни меридианов не назову, не спрашивай о том, где я сейчас, от княжеского стана, от дымных юрт, от сбившихся гуртом туменов ханских, по застывшим рекам несущих смерть в серебряную Русь, от светлых ликов Феофана Грека я в полушаге только нахожусь всё здесь, со мной, и дышит, дышит, дышит - одышкой сводит впалые бока истории, которую не слышать - отчаянная участь дурака ни параллелей, ни меридианов не будет там, где рухну я в рассвет под саван из непрядвинских туманов через семьсот стрелой летящих лет мой соплеменник, времени кольчуга не так прочна, всмотрись, увидишь сам - мы были там, мы шли плечом друг к другу и возносились к светлым небесам!!!

Они приходят в мой дом, когда спят все лампочки, в предрассветный час, окутанный тишиной. Один, в перманентной, округлой шапочке, чёрной, словно обугленный шар земной. Другой, в пробитом навылет «бронике» под «разгрузкой» рваной, в багровых пятнах. Они оба в снегу, но не пачкают пол покойники — чистота у них там, наверное, ну, понятно. Они, молча, проходят (всегда только на кухню) и садятся за стол, очень тесно, плечом к плечу. Я смотрю на них, и мне кажется, вот-вот рухнет мой привычный мир… я смотрю на них и молчу… Что нас ждёт — мой вопрос, но я знаю, что слов не надо. Почему-то я знаю — позывные, прозвища, имена, всех, кто был в ДРГ, попавшей в ту ночь в засаду… на оконном стекле проступает ответ — ВОЙНА подоконник — алоэ, фляжка, два «акээма», лунный свет, удивлённо блуждающий по стволам, на столе три нетронутых чашки, стакан под хлебом, неужели, всё правда, ведь им же виднее там…

историю рассказывать нет смысла она давно рассказывает нас от пороха сгоревшего, чуть кислый наш воздух веселит грудной каркас здесь наша твердь, солёная от крови чужих не принимающая ног и в череде злословий-славословий не умолкает буйный шепоток все наши скрепы выросли из репы за деда бабка, ну и понеслось дивятся «греки», согнанные в эпос как скручиваем мы земную ось Европы разомлевшие столицы всмотритесь в нас, раз память коротка — вам девочка берлинская приснится у бронзового Коли на руках

под марш «Славянки» прошагает сводный пернатых стаю отправляя влёт в России май, что тёплый, что холодный всегда ознобом души обдаёт восьмого мир свою войну отметит — а мы Победу в следующий день и ничего им не поделать с этим печатен шаг и вспенена сирень всё, что тогда, мы о себе узнали ушло в глубины, в сердцевину, в кровь мы наших павших, им понять едва ли проносим над собою вновь и вновь здесь нет игры, бахвальства и трезвона они бессмертны, все, кто пал тогда сын на руках, и «зайчик» на погонах у деда — вширь портрета борода

Здесь надо жить, а значит — умирать... в лучах софитов или в луже винной, решит судьба… и дань возьмёт опять с печальников поэзией повинных. Здесь дышит гарью выжженной земли чумной народ, отписанный в «расходник». Здесь «всё не так». Кто это говорил, здесь жил и умер, и живой сегодня!!! Здесь всё не «в тренде», и не «комильфо». Знаком слогАн, поэтики «фэйсбука»? Качните в мозг себе, а не в «айфон», здесь надо жить на верхней ноте звука! Зачем вам маски? Их сюжет не нов — эстеты, бытовые остроумцы, шуты, словокопатели основ, космополиты с тысячью презумпций… Когда вы биеналите вдали, там, где моря и боги омертвели, зачем вам дар — знать речь родной земли, родной земли, в которой вы не спели. Пусть в патине и золото и медь, и в лживом блеске скипетр и держава, здесь надо жить, а значит умереть готовым быть за слово и за право.