Семейные истории. Блокадный дневник тети Муси.

Продолжение публикацией записей из семейного архива - блокадного дневника тети Муси. В июле 1941 года 19-летняя студентка ЛГУ Муся вместе с жителями Ленинграда работала "на окопах". Из-за приближения противника пришлось вернуться в Ленинград. 23.07.1941. "Вот я и дома" Вот я и дома. За своим письменным столом. И Шиллер и Гете, соскучившиеся по мне, опять внимательно смотрят на меня. Я приехала рано утром, расцеловала папочку с мамочкой, и, не умываясь, улеглась на диван. Теперь с меня стерт пуд грязи, волосы подстрижены, маникюр сделан, и все складочки разглажены...

Продолжение публикацией записей из семейного архива - блокадного дневника тети Муси. В июле 1941 года 19-летняя студентка ЛГУ Муся вместе с жителями Ленинграда работала "на окопах". Из-за приближения противника пришлось готовиться к срочной эвакуации в город. Не знаю, хорошо или плохо, но вчера я выполнила миссию настоящего связиста. Часа в 4 дня на станцию шла какая-то машина, и Крюков сказал, чтобы я поехала узнать, будет ли эшелон. Он наломал веток в кузов, и я уселась. Машины были все завалены ветками, шофер сказал – маскировка...

Продолжение публикацией записей из семейного архива - блокадного дневника тети Муси. В июле 1941 года 19-летняя студентка ЛГУ Муся вместе с жителями Ленинграда работала "на окопах". Из-за слабости здоровья девушку определили в помощники начальнику местного штаба Крюкову. 20 июля. Тороплюсь написать последние строчки. Все уже ушли, только штаб на месте. Крюков целый день звонит в Ленинград и на ближайшую станцию. Ночью никто не спал. Приехал какой-то Каракозов – друг Крюкова. Крюков разбудил меня...

Продолжаю публиковать записи из блокадного дневника Эльвиры Каптаренко (Муси) - 19-летней ленинградской студентки. Большую часть июля 1941 года она вместе с другими студентами провела на строительстве окопов. 16 июля. "Уговариваю их, когда плачут-голосят" Я всегда встаю в 8 часов. Открываю глаза и вижу хозяйскую кухню с желтым, натертым песком полом. Самовар поет, и кот, черный с белыми пятнами, мурлыкает. Ну, совсем точь-в-точь как в книжке про деревню пишется. Я завтракаю с хозяйками. Роза спит...

Продолжаю публиковать записи из блокадного дневника Эльвиры Каптаренко (Муси) - 19-летней ленинградской студентки. В июле 1941 года она вместе с другими студентами отправилась "на окопы". 11 июля. "Срезались глазами" Состоялось мое знакомство с моим новым начальником – секретарем Василеостровского райкома партии. «Каптаренко» – «Крюков» – срезались глазами. «Очень рад». Я подумала про себя: «Что ты за человек?». Он, наверное, тоже. Крюков носит белоснежную рубашку апаш. Она такая белая, что его кожа кажется черной...

10 июля 1941 года Муся с другими студентами впервые оказалась "на окопах". Начало здесь. Назад мы шли молча. Я хмурилась. Нинка с Розой дружно старались развеселить меня, но безуспешно. Как назло пошел дождь. Побежали со скоростью, возможной для Розиного сердца и ее высоких каблуков (она упорно заявляет, что ходить без каблуков не может). Досадно что вещи мы оставили на берегу речушки и теперь не знали, где они находятся. Но на берегу их не оказалось, и мы пошли в деревню (бежать больше не было сил)...

Продолжаю публиковать записи из блокадного дневника тети Муси. Начало - в предыдущих постах. 6 июля. "После войны встретимся в этой самой квартире" Больше я не могу сидеть дома. Вчера я ходила к Идке домой и видела ее папу. Он похудел, постарел. По его словам, дела плохие. Он приехал из-под Батецкой - хотел увидеть Иду. Я его старалась успокоить. Потом втроем с бабой Дуничкой пили чай с малиной и договорились (я и Сережа – Идка так зовет отца), поклялись, что после войны встретимся в этой самой квартире перед чаем с малиной выпить по бутылке шампанского...

30 июня. Совершенно неожиданно в моей жизни изменилось многое. Я уже не студентка ЛГУ, а учащаяся спецкурсов. Все совершенно секретно, и дома я не должна никому ничего рассказывать. Я молчу, хотя весь литфак отлично осведомлен о нашей деятельности. С самого утра и до 2-х часов мы учим, как оглашенные: «Infanterie, Kavalerie», переводим на слух с немецких пластинок, разговариваем по-немецки. Одним словом, из нас готовят переводчиков. С исторического факультета я одна, остальные с романо-германского отделения литфака...

26 июня. Четыре дня, как объявлена война. Ходила сдавать «Грецию и Рим». Получила «5». Но это необычная пятерка, потому что она получена во время войны! Экзамен проходила в «античном кабинете». Там даже мрамор дышит стариной. «Парфенон и Тезейнон» величественно расположились на стенках. А мраморный Перикл смотрел грозно с постамента. Как всегда, надрожавшись, пошла отвечать одной из последних. Первый вопрос попался из нелюбимой темы «Реформы Солона». Отвечала хорошо – самую суть и соль. А когда...

Дорогие друзья! Я начинаю публикацию записей из семейного документа – блокадного дневника тёти Муси. Ее звали Эльвира Александровна Каптаренко. И она была мне не совсем тетей, а родной сестрой моего знаменитого деда-долгожителя Александра Александровича Каптаренко. Почему же я (и все мои близкие) называли ее Мусей? А дело было так. Мой прадед Александр Николаевич Каптаренко в 1910 году приехал в Петербург, чтобы получить юридическое образование. Но очень скоро познакомился с белокурой и хрупкой девушкой по имени Адольфина - и влюбился без памяти...