Асфальт

Опубликовано фото

Нашу любовь, измеряют рентгенами. Весна. Блиндаж. И слёзы на щеках. Наша любовь, радиоактивная бестия. Тюльпаны. Стронций. Листопад. Нашей любви, и галактики мало. Поэзия войн. Поэзий война. Наша любовь. Это вспышка сверхнового. Радиоактивного, космического вина.

Опубликовано фото

Опубликовано фото

Опубликовано фото

Стоит солдат тяжёлый взвод. Сквозь отблеск эполет. Народ ведёт на эшафот, Мари Антуанетт. Лишь солнца луч, в условный час. Сырых коснётся крыш. Ей за пирожные воздаст. Злопамятный Париж.

Посадочная палуба дрожала, ветер завывыл в железных стойках в деревянном декоре, всё это могло походить на предбанник бальной комнаты, или прихожую воеводы. Даже офицер у пульта смотрелся органично в своём белом кителе с коротким плащём, гражданского воздухоплавателя и чёрной как крыло ворона стрелецкой бородой. Тоже, богатырь блинн! Решетчатый пол, где на своей шкуре ощущаешь пространство под подошвами сапог, ломал столь респектабельную картину интерьера. Родан нарочито делал вид что не видит гражданского офицера, хоть по уставу обязан отсалютовать ему. Армейцы всегда игнорировали, а гражданские никогда не требовали соблюдения устава, ведь если и потребовать, нарушителю самое большее что светит , трое суток ареста и штраф. А если нарушитель офицер, то и вовсе , запись в личное дело, которой он будет щеголять ради смеха и ославит истца. Вечная неприязнь гражданских служб и военных, только у стрельцов , "Грамота вольностей", вот им точно никто не указ окромя стрелецкого Воеводы. Да, а ведь присягу то одну принимаем. - Дракон!? Оглох!? Родан так сразу и не понял что обращаются к нему. За год учебного курса он привык слышать в свой адресс , либо уставное курсант, либо неуставное салага. Зелёную курсантскую гимнастёрку на чёрную форму наземного флота, Родан сменил неделю назад. Не привык что глядя на его красные петлицы огнемётчика, его величают драконом. И, что этому, гражданскому, надо! - Я, слушаю- поворачиваясь как на плацу, Родан увидел на безупречно белой форме офицера, золотой , боевой эполет, на левом плече.- Вас! - Рука поднялась в салюте.- Видимо из аэронавтов, есть у них мода, стрелецкие бороды носить. Да, брат боец, не увидел я под плащём твою боевую награду. Что же ты сделал? Одним аэропланом боевой дирижабль уничтожил, или вражеский бронепоезд сжёг? Что же ты такую награду под плащём прячешь, иной бы на показ её носил, каждому показывал, а ты, брат боец, не кичишся ею, и носишь потому что по уставу обязан на кителе носить. Другие на гражданскую одежду цепляют, всем на показ. А ты, не гордый. - Сними предохранитель с конца, Живо. - Указав на противоположный край палубы. Родан поспешил к рычагам в борту. Заработали лебёдки , и посадочные концы потекли вниз. Палуба начала кренится , и он схватился за борт. Внизу ползли квадраты полей на сером фоне песков. Это были первые признаки людей , которые он увидел за весь день полёта от большой воды. Корабль делал поворот, и Родану лицо ослепило белое солнце. Скрывшись в тени, он увидел офицера курившего по правому борту. Родан вспомнил что не курил с прошлой остановки, в порту , на берегу большой воды, курительная комната на воздушном судне , только на палубе первого и второго класса, куда пассажиров других классов не пускают. Родан молча стал рядом и достал папиросу из железного футляра с изображением глаза, рядом щёлкнула офицерская зажигалка давая ему прикурить. Они курили молча.