Александр Коротков

Лето, раскидистый куст шиповника, благоухание которого можно почувствовать, проходя мимо. Странно, что я помню все это так четко. А главное - постоянное, размеренное жужжание шмелей, залетающих в цветки и вылетающих из них. Такие грузные, массивные, они ничуть не смущаются своих размеров, просто делают то, что должны. А у меня в руках водяной пистолет, и я наметил себе жертву, одного из шмелей, и пытаюсь сбить его струей воды. Безуспешно. Какими бы неповоротливыми они ни казались, в них сложно попасть. Именно это я вспоминаю, в очередной раз выезжая на заветную поляну, чтобы вновь оказаться под градом снарядов и лавировать между возникающими то тут, то там, ямами...

Рыбалка – дело добровольное. Что здорово: помимо промысловиков с сетями на крупных судах или мелких лодках, наверное, нет в мире человека, которому приходится заниматься этим делом против своей воли. Если вы оказались на реке или озере и наблюдаете там людей с удочками или спиннингами, в лодках или на берегу, будьте уверены - это полностью их желание. Рыбалка – это хобби, которое для многих значит больше, чем просто увлечение, и, что здорово, многие нашли способ этим увлечением еще и зарабатывать деньги себе на жизнь. Не сосчитать рыболовных блогеров на ютубе и передач про рыбалку по телевизору...

Автобусные остановки в Петербурге крайне удачно продуманы: у них стеклянные крыши, на случай, если вдруг солнце появится из-за туч и примется сжигать все подряд. У них стенки с огромными щелями, для того чтобы пронизывающий до костей осенний ветер мог легко достать тебя. У них металлические лавочки, чтобы ты не смог присесть во время мороза. Не самое удобное место в мире, поверьте мне. В одной из таких камер пыток можно заметить молодого человека, мирно сопящего и шевелящего ноздрями во сне. Это Гриша. Он застыл в неловкой позе, с руками в карманах и скрещенными ногами, сгорбившись и прижав подбородок к солнечному сплетению...

В один прекрасный день, в жизни многих наступает момент, когда начинаешь испытывать давящую со всех сторон безысходность и осознаешь, что пришло то самое время слезть с плеч своих опекунов, закончить паразитировать в кишечнике квартиры и приняться за какое-нибудь ответственное и, соответственно, оплачиваемое дело. Проще говоря – наконец, пойти работать. Меня он настиг абсолютно спонтанно, встал передо мной огромным бетонным фактом и, естественно, деться никуда не мог. Игнорировать же этот факт смысла тем более не было. Все дело в том, что иногда не хватает маленького толчка, незаметного пинка по зад для того чтобы заработала голова...

Эх, Пашка, Пашка…хороший парень, таксист лет тридцати пяти. Вижу его, как сейчас: стоит по адресу заказчика, около дома 40 на улице Хрустальной, в Твери, спокойно покуривает на морозе, наблюдает, как вытаскивают из подъезда вещи. Еще не седой. Пока. Заказ ему в тот день обломился аппетитный, даже нажористый – из Твери надо было ехать в Питер, а потом обратно. Управиться можно за один день, а денег заработать – как за полмесяца. Кайф. Да только, говорят, легких денег не бывает… Есть у меня знакомый, Сава, детьми вместе играли, потом разбежались, а мамы наши общаются до сих пор. Так вот, у Савы была тетка в Твери...

На этом участке трассы обычно тихо - почти нет машин. Особенно ранней весной. Особенно в 4 утра. Именно поэтому размеренное урчание мотора гелендвагена слышно издалека, когда сам он еще не показался из-за поворота. Черный, конечно же, тонированный, городской танк идет плавно, как чугунный, горячий утюг по гладильной доске. В авто – четверо: за рулем – человек-шкаф 2 х 1,5 х 57, где первые два числа – габариты: высота и ширина, а последнее – IQ. На заднем сидении, по краям - аналогичные водителю, серьезные ребята, устало смотрящие в боковые окна, а между ними, как в тисках, зажат парень, лет тридцати...

- А на двадцатое посмотри, может, есть что-нибудь, - кричала Лена из кухни, мастерски переворачивая котлеты на сковородке лопаткой, - не знаю, может из Москвы еще глянь, оттуда рейсов много. Семен сидел на диване, уставившись в монитор ноутбука, сосредоточенно тыкая пальцем в кнопки, стараясь опередить медленный интернет. Телевизор горланил во всю: там, в мультике про медведей, освещались темы самопожертвования и взаимопомощи, но постоянно прерывались рекламой «новых разрушительных бластеров» и «щенков, которые могут плакать». Четырехлетняя дочка, Рита, давно мультфильм не смотрела, телевизор работал зазря, для атмосферы...

Хорошо летом в деревне! Душа отдыхает. А воздух какой?! Зелени – море, цветов – целые поля, благоухает все вокруг. И пение птиц. Ну щебечут, словно ангелы на флейтах играют. Как в раю, ей Богу! Да. Хорошо летом в деревне. Да только…дед…пьет, зараза. Да столько пьет, что крыша съехала немножко: бывает, ходит угрюмый по участку, что-то под ногами высматривает. Червей что-ли, черт его знает…а потом как схватится за топор и набрасывается. Орёт: «убью, порублю на куски», - ну истинно ненормальный. Тетка Ольга, бывает, идет с кастрюлей супа, а он как выскочит из-за угла: «убью», - так ей приходится отскакивать вправо-влево, чтоб топор по башке не попал да не размозжил...

Семен пил так, будто внутри его вселенной сейчас был Лондон 1666 года, сентябрьский вторник. Не от хорошей жизни, в очередной раз, заливал Сёма свои зенки. Но, ведь, что интересно, плохой его жизнь тоже не была. Наверное, какая-то необъяснимая тоска сковывала его сердце: горечь за родину, обида за отечество, в общем, вся та белиберда, которая накатывает в затянувшиеся минуты безделья. Завтра Сёме предстояло выступать в Австрии. Оркестр, в котором Семен играл на фаготе, совершал трехмесячное турне по странам Европы, и именно завтра давал свой последний концерт в этом сказочном путешествии, которое оставило неизгладимое впечатление у всех его участников...

Пол скрипнул, и стрелка часов сместилась вправо, будто, уступая дорогу новому часу. Старый дом, где все вокруг издает звуки, поэтому, чтобы жить там и не сойти с ума, нужно завести кошку: можно свалить все необъяснимые скрипы на нее. Кошка у меня была, только эта зараза боялась всего еще пуще меня: постоянно жалась к ногам, спала на мне, не отходила ни на шаг. Сложно объяснить, как я тут оказался, но уже третий день я искал, чем бы развлечь себя в этом сыром, прохладном и неуютном помещении. Тогда и поднялся на чердак. Все как в ужастике: и паутина, и старые вещи, пугающие своими силуэтами в темноте...

Рассказать все это не сложно, да вы не поверите. Никто не верит, но это – чистейшая правда, за которую мне не стыдно. Все началось двадцать лет назад, когда я, еще будучи юнцом, понял, как нужно ездить на велосипеде: ты не падаешь, когда двигаешься вперед. Таким образом, я разгадал секрет всей жизни. Как только ты задумываешься о том, что почва под твоими ногами может быть ненадежной, ты проваливаешься в пропасть собственных страхов и сомнений, из которой уже не выбраться. С переменным успехом, я перемещался по жизни, иногда застревая в зыбучих песках самоанализа, долго выбираясь оттуда и снова становясь на твердую дорогу...

Да и собеседованием то это трудно назвать: помимо меня, пришел еще кавказец с красным дипломом филологического факультета. Плохо говоря по-русски, он обещал научить меня бросать через бедро и помочь выбить долг из кого надо будет. В то время я чувствовал себя не в своей тарелке: хотелось быть полезным, делать что-то полезное, в общем, приносить пользу. Решение появилось одно: сменить место работы, самореализоваться и получать удовольствие от жизни, обрести гармонию. Руководитель сильно опоздал, пришел, уткнувшись в телефон, не глядя вызвал кавказца. Проговорили они минут пятнадцать, громко смеялись...