Иероним Купцов

А когда Одинцов ловко и красиво развернул перед учителем карту, Сергей Николаевич пошутил: — Совсем как в сказке цветистый ковер раскинул! Одинцов сел. Учитель посмотрел в записную книжку и вдруг сказал: — Мазин и Трубачев! Трубачев вспыхнул и встал. Мазин сидел впереди. Он неловко вылез из-за парты, одернул курточку и, обернувшись к Трубачеву, сказал: — Пошли! Ребята фыркнули. Сергей Николаевич улыбнулся. — Со своим профессором, — пошутил он. Оба мальчика стали у доски. Сергей Николаевич перелистал учебник географии. Класс затих. Только Русаков беспокойно вертелся на парте, быстро-быстро обкусывая на левой руке ногти и не сводя испуганных глаз с товарища...

Все с перьями? — еще раз спросил учитель. — Все! — Значит, только вот эти двое… — Учитель повернулся к Мазину и Русакову и вынул часы: — Вы отняли у нас три минуты. Сядьте оба. Русаков и Мазин пошли к своим партам. — Пишите, — сказал Сергей Николаевич: «Колхозники рано начнут сев…» Синицына беспокойно завертелась у доски. Она присела на корточки, пошарила руками по полу и, повернувшись к ребятам, вытянула в трубочку губы. — Ме-е-ел! — раздался ее пронзительный шепот. Васек поднял голову. Саша повернулся к нему и тихо спросил: — Где мел? — Я клал, — взволнованно ответил Васек. Сергей Николаевич постучал пальцами по столу...

На переменке к Трубачеву подошел Мазин. — Ну и поссорились, экая важность! — ни с того ни с сего сказал он. — Из каждой мухи слона делать — так это и жить нельзя. — Я и не делаю слона, — ответил ему Васек. — Я не про тебя — я про Булгакова. Что это он нюни распустил, от одного слова скис? — Он не скис! — рассердился Васек. — И нюни не распускал. Это не твое дело! Мазин наклонил голову и с любопытством посмотрел на Трубачева. — Вот оно что… — неопределенно протянул он и отошел к своей парте. — О чем ты с ним говорил? — спросил его Русаков. Но Мазин был поглощен своими мыслями. — Вот что… — чему-то удивляясь, снова повторил он...

А Мазин, обняв его за плечи и легонько подталкивая к дому, говорил: — Придешь — и ложись… Накройся с головой и не думай. Мы тебя выручим. Он подвел Трубачева к двери, сам дернул звонок: — Ну, прощай! — Подожди! — Васек выпрямился. — Мазин… Я ничего не боюсь… я… — Голос у него прервался, он отвернулся и обоими кулаками забарабанил в дверь. — Ну, бояться еще… Мы им… знаешь… — смущенно пробормотал Мазин. По лестнице застучали шаги. Дверь открылась. Мазин засунул руки в карманы и вышел за ворота. Редкие прохожие оглядывались на одиноко шагавшего мальчугана и качали головами. Сдвинув на затылок шапку...

И куда он пошел? Вот так взял и пошел, — жалобно повторяла толстушка с красными щеками, затягивая ремни на книжках. — Мы бы тут что-нибудь придумали все вместе… — Уж вы бы придумали! — передразнила ее Синицына. — Он только в класс вошел, как на него все глаза вылупили, как на зверя какого! — Ничего не вылупили, а только смотрели! — Вы всегда так! Нападете на человека… На меня тоже сколько раз нападали! — Нашла с кем себя сравнивать — с Трубачевым! — возмутились девочки. — Перестаньте! — остановила их Валя Степанова. — Мы с Лидой решили пойти к Мите. — К Мите? Он уже ушел! — Пойдемте тогда к нему домой! — Верно! Правильно! Пойдемте все! Девочки гурьбой вышли из школы...

Есть никаких объяснений! — ответил Одинцов. Он не понимал, зачем понадобилось Сергею Николаевичу послать их к Трубачеву. Его взволновало и то, что учитель сам придет к Трубачеву. Выйдя из учительской, он догнал Сашу. Лицо Саши выражало протест и упрямство. — Так я и пошел! Лучше и не просил бы. — А он и не просил, — оглядываясь на учительскую, ответил Одинцов. — Он приказал. — Мне это приказать никто не может. — Тише! Ты что? Он же учитель, он же хочет как лучше сделать… Саша смолк. Одинцов пошел договариваться с Зориной. — И никаких объяснений там. Понятно, Зорина? Полагаюсь на тебя. Лида Зорина кивнула головой...