Януарий Борцов

Да еще голодные, верно. Такой подняли вой… — поежился Одинцов. — А мы-то было разлеглись в сугробе… — Вот так история! — сказал озадаченно Трубачев. — Значит, мы в заповедник залезли… Булгаков, слышишь? — Слышу. Хорошо, что вовремя выбрались оттуда, а то не собрали бы там наших косточек. — Угу, — сказал Мазин и отошел, удовлетворенный этим разговором. В дверях показался Сева Малютин. — Сегодня новый учитель! — сообщил ему Трубачев. По коридору прокатился гулкий звонок. Ребята уселись за парты. Все взгляды устремились на дверь. * * * В класс вошел учитель. Он поздоровался, оглядел ребят и сказал: — Ну, будем знакомиться...

Новый учитель понравился. Он двигался по классу уверенно и легко, не делая лишних движений, говорил звучным голосом, отчетливо выговаривая слова. Спрашивал ребят, как они провели каникулы, где были, что видели. Потом рассказал, как он в детстве любил собирать всякие коллекции и однажды, зацепившись за водоросли, полчаса просидел в реке. — Не утонули? — испуганно спросила Надя Глушкова. — Как видишь, — улыбнулся учитель. Улыбка у него была очень светлая и запоминалась. Ребята разговорились. Каждому хотелось рассказать что-то о себе. Коля Одинцов летом был на Урале. Он привез оттуда разные камни...

Ребята засмеялись. — Посмотрим, — равнодушно сказал Мазин. — А что он сделает? — Вышвырнет из класса, вот что! Видал, как парты одним махом передвинул? — смеялись ребята. — А мне так интересно было — я все боялась, что звонок скоро, — улыбнулась Степанова. — А Синицына-то, Синицына! — фыркнул Одинцов. — Как воды в рот набрала! А потом у доски каким-то тоненьким, не своим голосом пищала. — Врешь! Врешь! Ничего подобного! Я ничуть не испугалась. И учитель мне ваш не понравился. Ни капельки не понравился! — прищурившись, протянула Синицына. — Да не мо-жет быть! — растягивая слова и так же прищурившись, передразнил ее Одинцов...

Он знаешь, тетя Дуня, сильный какой! Он взял и прямо с одного маху все парты передвинул. Силач! — Боксер, наверно, — предположила тетка. — Нет. Почему боксер? — растерялся Васек. — Боксер — это, знаешь, в таких перчатках борется. А он нет. Он же учитель. — А… учитель? — складывая в корзинку вымытые ножи и вилки, рассеянно переспросила тетка. — Ну-ну… А где же это у меня ножик один? Обронила, что ли? Она полезла под стол. Васек присел на корточки и, приподняв скатерть, с жаром продолжал: — У нас все ребята любят его! И не то чтобы он очень добрый, он даже улыбается редко… — Нашла, — вылезая из-под...

Недельки на три укачу, — говорил он, глядя на Васька теплыми, озабоченными глазами. — Ты тут не скучай, Рыжик… В этот вечер они долго разговаривали. Васек торопливо рассказывал отцу все свои новости. Учитель по рассказам сына понравился Павлу Васильевичу. — Вот и гляди, чтобы не ударить перед ним лицом в грязь, — поучал он. Тетка долго не гасила свет, но вмешиваться в разговор не решалась. Утром в доме была суматоха. Тетка собирала отца в дорогу: пекла ему пирожки, складывала в чемодан белье и метила его, чтобы оно, чего доброго, не перемешалось с чьим-нибудь чужим. Васек ходил за отцом по пятам и ежеминутно спрашивал: — Ты целые три недели будешь? — Три недели...

— Мы на лыжах недавно через весь лес прошли… А девочки ребятам не уступают… Сергей Николаевич взбежал на крыльцо маленького домика и крепко застучал ногами, отряхивая с калош снег. Из комнаты его окликнул отец: — Ну-ну, долго ты нынче! Как там дела? Сидя в кресле, Николай Григорьевич приоткрыл одну половинку двери и, откинув голову, смотрел на сына из-под густых бровей светлыми голубыми глазами. — Ну как? Познакомился? Подружился? — Познакомился! — Сергей Николаевич повесил пальто, бросил на полку шапку. — И, кажется, подружусь! — Ну и хорошо! Первое впечатление самое верное, говорят. За обедом подробно расскажешь...