Владимир Семернин

— Ты, друг, и впрямь заплутался, далече тебе до Ольгерда Гедеминовича скакать, в Литве он, а здесь с нами брат его Кейстут. Семен попытался свалять дурака. — Какого Ольгерда? Я к Кейстуту еду. Неужто я Кейстута Ольгердом назвал? Уж эти мне литовские имена. Говорил, а сам вглядывался в улыбающееся лицо десятника. Но мало что было видно, сидел десятник за костром, и смотреть приходилось сквозь огонь. Так и не успел разглядеть Семен, какой торжествующей стала улыбка десятника. Сзади лязгнула сталь. Семен осторожно оглянулся. За спиной трое. И мечи успели вынуть. Худо! А десятник подходит осторожно, бочком, в руках у него ремень...

Куда там! Под напором русской рати орды смешались и, не принимая боя, повернули вспять. Увлекаемый потоком людей, Хизр вдруг столкнулся лицом к лицу с Булат–Темиром. Старик мгновение смотрел на трясущиеся жирные щеки хана, потом схватил его за грудь. — Бежит орда! Без боя бежит! Слышишь ты, Чингис–хан новоявленный? Булат–Темир — как тряпочный. Хизр только тут понял: не Булат–Темир, а он сам выдумал себе Чингис–хана. Отшвырнув хана, старик опять кинулся в гущу бегущих орд. Нет! Не останавливать. Не поворачивать их. Шкуру свою спасать. Скакал в тесноте, уронив голову на грудь. «Времена...

На Кремль отовсюду летели стрелы, и потому хочешь не хочешь, а приходилось хорониться. Народ прятался по избам, подклетям, церквам. В Чудовской трапезной палате тоже набилось полно людей. Там же была и Настя с Ваней и Аленкой. Сидела она прямо на полу и неотступно смотрела на вход, словно ждала чего–то. И дождалась. Дверь распахнулась. На пороге показались два ратника. — Помогите, бабоньки, не удержу я! — с натугой прохрипел один из них, поддерживая валящегося товарища. Женщины подхватили раненого. Кто–то сказал: — Водицы ему дайте. Подняли окровавленную голову, пытались влить через стиснутые зубы...

Надо было пойти к соседям, расспросить, узнать, но мастер не мог сдвинуться с места. Тяжкое предчувствие навалилось на сердце, сковало. Соседи сами увидели его. Откуда–то сбоку, из землянки выглянула женщина, узнала: «Он! Сосед!» — вылезла наружу, подошла к нему. — Ты ли это, дедушка Лука? Здравствуй! Мастер вздрогнул, оглянулся. Несколько мгновений в глазах у него, кроме тоски, ничего не было, потом зрачки дрогнули, ожили, Лука узнал соседку: — Здравствуй, Аннушка. Скажи, куда мои подевались? Соседка, глядя себе под ноги, невнятно забормотала...

— Слушаю тебя, сыне. Человек встрепенулся: — Не обессудь, отец, ежели неладно скажу о духовных людях. У троих попов я был со своей докукой. Как сговорились они. Все по книгам да по книгам, а в суть не вникают. В народе говорят, ты — не в пример другим попам — за чужие писания не цепляешься, сам решаешь. Сергий протестующе отмахнулся, но человек не дал ему рта раскрыть, торопливо спросил: — Скажи, приказ отца нарушить — велик грех? — Грех, конечно, велик...

Спустя некоторое время в тереме поднялся шум. Конюх подсыпал коням овса, поворошил сено, присел в угол, начал чинить седло. Работа валилась из рук. Плюнул в сердцах на себя, пошел к боярам. — О чем ты думал, дурень? Тоска, говоришь. То князя хворь до изумления довела, а ты где разум растерял? — набросился на него старый Бренко. Мужик стоял понуро, мял в руках шапку. Бренко повернул его, слегка, для острастки ткнул в загривок костяшками пальцев, — Чего стоишь! Беги, запрягай сани! Догонять надо! Медвежью шубу тащите! В погоню послали Семена Мелика, с ним князь Владимир увязался. Бояре не пускали его...

— Расходится. — Помаленьку. — Тише! Слушайте… топот! — Ордынцы?! Из тумана вынырнул человек, крикнул по–русски, чисто: — Эй, люди! Где князь Дмитрий? Во всаднике не сразу признали Семена Мелика, в тумане не разглядишь, да и ушел он пеший, а вернулся на татарском жеребце. — Где князь? — задыхаясь, повторил он...

7.НЕЗВАНЫЙ ГОСТЬ Из Кремля Семка ушел лишь на следующий день: до утра ближние люди проспорили, к кому из двух новоявленных царей посылать киличеев, да так и не решили. Кто из них сильнее? Который другого задавит? Только гадать оставалось, а пока надо ухо востро держать, чтобы не прозевать, которому из царей кланяться. Подходя к дому, заметил Семенна крыльце человека — кому б тут быть, хоромы у Семки пока пусты, а незваный гость — хуже татарина. Человек стоял в тени под высоким шатром крыльца, прислонясь к резному столбику, парню лишь плечо его да сурового полотна рубаху видно было. Заслышав шаги, гость оглянулся...