Михаил Михеев

В кабинете начальника управления, кроме него самого, были еще два человека. Заместитель генерала полковник Сочнов и начальник розыскного отдела майор Самохин. Они сидели вокруг большого стола, заваленного папками и бумагами. Когда Титов вошел, все синхронно подняли головы и посмотрели на него. — Проходи, садись, — кивнул майору Вадис, прерывая его доклад. — И слушай внимательно. Генерал повернулся к Самохину. — Продолжайте. — У меня практически все, товарищ генерал. Из перечисленных мной агентурных групп противника больше всего хлопот доставляет группа «Марек». Последнее их донесение, перехваченное...

Приказ прибыть в управление Титов получил вечером, сразу после возвращения с осмотра леса под Понырями. Уставшие, измотанные розыскники намеревались отдохнуть хоть немного, но звонок начальства ставил крест на всех планах. Немного подумав, Титов решил оставить группу на месте и ехать один. От Понырей до Золотухино всего-то неполных тридцать километров, но преодолеть их было не так просто. Прошлым вечером прошел дождь, и спешившие затемно проскочить открытую местность армейские части, перебрасываемые к передовой, основательно раздолбали грунтовку, превратив ее в вязкий кисель. «Додж 3/4», хоть и имел хорошую проходимость, несколько раз с трудом выскакивал из трясины...

Ниу устало махнула рукой и отошла к занавешенному окну. – Чего она? – буркнул Тао, потирая больное плечо. Чего-чего… Время подходит к концу, скоро испытание. Если пройду, мы будем работать вместе, с другими, и эти ночные свидания прекратятся, так ни во что и не перерастут. А тут ещё Тао, чьё чувство такта уступает лишь его же духу борца. Лично я Ниу прекрасно понимал, что не мешало мне радоваться присутствию Тао. При нём сохранять дистанцию с Ниу было проще. – Не обращай внимания, – сказал я. – Скажи лучше, как можно заработать таблетки здесь? – Стать борцом, – не задумываясь, откликнулся Тао...

Присутствию Тао Ниу отнюдь не обрадовалась. Пока я возился со злополучным рисом, она мне всю плешь проела. – А если он кому-нибудь расскажет? – шипела Ниу мне на ухо, пока Тао с любопытством путешествовал по кухне. – Не расскажет, он обладает духом борца. Я закрыл крышку, включил плиту и засёк время по настенным часам. – Очень смешно, Лей! – Ничего смешного, Ниу. – Духом борца не обладают даже борцы. Тут я с интересом посмотрел на разгневанную Ниу, которая воинственным жестом убрала со лба чёлку и уперла руки в бока. – Тао, – крикнула она, – ты что, на улице рос? – Ну да, – отозвался Тао. – А что? – А то, что хватит трепать на каждом углу про «дух борца»...

Тао грохнулся спиной на песок и застонал. – Просил же не орать! – шикнул на него я. – Вставай давай! Тао поднялся. Даже ночью, в неверном свете луны, было видно, что он обижен и недоумевает. – Слушай, ты вообще дальше своего носа хоть что-нибудь видишь? – не выдержал я. – Когда пройдёшь испытание и станешь борцом, тебе придётся постоянно тренироваться. Тренировки борцов – это в первую очередь спарринги. Ты должен будешь бороться с этими ребятами, – я кивнул на спальное крыло борцов, – и при этом не забывать, что они – твои друзья. Может, начать привыкать уже сейчас? Кажется, он призадумался. Я нашёл верную дорожку к его немудрёному сердцу, вовремя заменив «если» на «когда»...

Не понимаю, зачем тебе это нужно, – сказал Тао, протянув мне руку, когда я, пыхтя, забирался обратно на галерею. – Мало устаёшь на работе? Так попроси, чтоб тебя на распил перевели. – Видишь ли, Тао, – вздохнул я, перелезая через перила, – не всем повезло родиться с духом борца. Нам, несчастным, приходится тренировать презренное тело. Всё-таки иногда, разнообразия ради, Тао соображал, что я его подкалываю. Тогда он без всякого переходного состояния превращался в берсерка. Вот и сейчас он попытался меня ударить. Надо отдать ему должное, бил он быстро и неожиданно, тут вспышки злости помогали. Однако...

Ты что, собрался это есть? – скривилась Ниу. – Угу. – С ума сошёл? Выброси! – Это – еда, Ниу. Оттого, что она невкусная, она не перестаёт быть едой. Ниу молча смотрела, как я накладываю себе в тарелку неаппетитную кашицу. Она во мне многого не понимала, например, вот этого вот трепетного отношения к чужим, казённым продуктам. Если мясо имело смысл беречь – оно предназначалось для борцов и воспитателей – то уж риса-то было столько, что его никто не учитывал и не берёг. Все сотрудницы кухни так или иначе таскали еду своим, некоторые, полагаю, строили на этом бизнес. Если подумать, то у местной экономики наверняка на самом деле две вершины: борцы и кухонщики...

Ну? – торопила меня Ниу. – Давай! – Подожди, я должен сосредоточиться. – Да чего там сосредоточиваться? Ты всё уже сделал, осталось только посмотреть. – И почему у вас нет прозрачных крышек? – А-а? – удивилась Ниу. – Ладно, – вздохнул я. – Открываю. И снял крышку с кастрюли. В лицо ударило облачко пара. Как только оно развеялось, я увидел безнадёжно разварившееся месиво, на которое даже с голодухи смотреть было тошно. – Очень хорошо! – похвалила Ниу и деревянной лопаткой поковыряла месиво. – Серьёзно? – покосился я на неё. – Конечно! Сегодня рис даже не подгорел. Ты совершаешь разные ошибки, значит, ищешь верный путь...

Тао нехотя вернулся к работе. Как только Шен отошёл, он доверительно сообщил мне: – Да и плевать. Птицы теперь так упали, что одно предупреждение погоды не сделает. – А если в консерваторию закроют? – напомнил я о другом риске. Тао помрачнел. До сих пор ему, кажется, успешно удавалось не вспоминать про Джиана. Я подумал про таблетку, спрятанную в матрасе. Про ещё одну, утреннюю, которая лежит в рукаве. Сегодня к вечеру их у меня будет уже три. Помнится, Бохай предлагал против одной таблетки – сразу два контейнера с едой. Конечно, это было позёрство, замануха. Но любая замануха должна быть хоть немного логичной...

Зубная паста и зубная щётка обнаружились в тумбочке, там же было и полотенце. С утренним туалетом я справился раньше всех, хотя никаких ощутимых преимуществ мне это не принесло. Воспитатель, ждавший во дворе на построение, лишь лениво глянул на меня, явившегося первым. Начиналось моё первое «правильное» утро в школе Цюань. То есть утро, когда просыпаешься в своей койке, а не в консерватории, и далее живёшь в соответствии с распорядком. Когда все собрались во дворе, нас пересчитали, после чего двое воспитателей, размахивая руками, негромко заговорили меж собой. – Жонг сбежал, – сообщил мне Тао. – Как? – спросил я, не успев прикусить язык...