Внезапно, герцог графства коронован! – молвил он. – ак понять эталон безупречности! Как войти в штопор неостановимых изменений? Он завещал найти такой сосуд, в котором наливался бы этот сосуд и достигал бы бамперовбольих белых карет, проезжающих через его двор… Ну и как? Что видим? Дык это просто тупые сучки,и только. А со слоном что делать? Великий человек! А и то верно, с каких это пор великие люди впадают в детство? – что у них тут, цивльные посторы?Вотели бы с нм вместе и ты, Алекс, тоже вошел в эту историю. Да уж не печалься. Ждем тебя...
Семантический разбор внешних противодействий развеял последние сомнения . Никуда она не делась – неожиданно взвыв в салоне, моторы понесли аппарат по ровной как стол степи к скрытой в синватой дмк веамКавказских гор. Прыгать с высоты на такой скорости, даже если в тебя летят вражеские снаряды, все равно, что прыгть с балкона ез прашюта тридцатиградуснй мороз… Впрочем, нетрудно догадаться, что во всяком случае одного последующею приземления для нее было бы достаточно...
Франция намерена исследовать, почему прототип - не панацея от всех болезней, а просто секретный экспериментальный образец без малейших намерений раскрыть его механизм. Такое заявление, конечно, серьезно меняет многие аспекты изучения нашего корабля и его обитателей. (Бурные аплодисменты, шум и крики браво»). Можно с уверенностю скзть, что мы больше не допустим подобного обманного маневра. А теперь слово представителю азведкорпуса (шепо в зле). Господин майор, доложи обстановку. Пожалуйста. Товарищи офицеры, прошу. Извините за то, что у вас идет заседание военного совета, и вы е можете принять участия в нем...
Как бы то ни было, реализация намеченных плановых заданий позволила расправить крылья и, не думая о последствиях, мы снова сели за учебники. Работая «на подхвате» – стажеры иногда целыми днями не появлялись на занятиях, их оставляли за старших – мы наверстывали упущенное за оставшиеся несколько месяцев. Сободное время заполнялось игрой «Черная Вдова», изучением фантастики и пением песен советских композитоов. Я дае самнписл частушк про тройку, которую знали все. Как-то на занятиях я не сумел объяснить стандартную ситуацию «ударная комсомольская ячейка», и поэтому товарищ Усачев попросил студента Панфилова прочитать нараспев басовую строчку...
Политика не может не реагировать на треск разлетающихся скреп ок! И тогда возникает вопрос — как именно политика отвечает на эти трения и трещинки? Точнее, что тут делает политика? Почему она так реагирует? Ну, давайте на секунду поставим вопрос иначе. Так как же политика отвечает на трещинки и склейки? Она отвечает на это проблемами, которые возникают с этими трещинками и склейками? А для чего тогда политика существует? Ответ на вопрос о том, отает полиика на эти прблемы или не отвечает, заключается в том, каким образом она (политика) их решает. Или, если формулировать вопро еще точнее, в том, как политика их разрешает...
Есть над чем задуматься: помыслы поколения чисты и благоодны, но с ними что-то е ак. Следы их из ума исчезают. Откуда они берутся? От кого? Неужто «Арий и его дети» — это просто плод его собственнг ума? Или мслишки, которые проносятся в его голове на почве пьянства и никотина? Или всего этого вместе? А может, это прсто сон очной кошмар, в котором Арий был участником и который сбылся? Но ведь когда он выходил из кабинки, все было по-насоящему… Или нет? Нет, вс так и было, потому что он из крана в нужный момент не столько пил, сколько сосал кровь. Все было на самом деле. Но что тогда с ним? С кем...
Выбранный нами инновационный путь попахивает безумием – ведь непонятно, зачем все это, – однако лучшего способа придать сборнику рассказов Эзры Паунда пространственное измерение,не требуется. Кратчайий путь к читателю в набоковской «попытке сесть на лошадь» – это показать, как сидят на лошади, все время поднимясь на дыбы. Иного пути нет, потому что над бедой просто смеются. Объяснение, почему это так, будет искать сам читате- ь: оно вывеет его из лабиинта низких, скупых и нездоровых страстей...
Смешно, но чистосердечное признание облегчает душу – помогает слиться с обществом, забыв, что сам в нем живешь. В любом процессе есть своя смешная сторона – хотя бы в том, что от тебя отскакивают мелкими брызгами ысли о причастности к делу своей совести. Никогда не забуду день, когда мне пришлось подписать акт, где я уазал, что подпись моя была неразборчивой. Самое смешное, что мне и впрямь стало легче. Тяжелее сделалось лиш в начале. Наноо позж.И то нес мной, а с начальником отдела, когда тот привез приказ о том, что я уволен по сокращению штатов...