Елизавета Евдокимова

- Рад это слышать. Когда тебя увозили из Бельгии, я уж решил, что тебе конец - и все потому, что ты не разрешил нашему мяснику отрезать тебе ногу. - И я был абсолютно прав, - заметил граф. - Теперь она уже заживает. Но за это я должен благодарить местного хирурга. - Должен сказать, что выглядишь ты намного лучше, - подтвердил капитан, критически разглядывая своего друга и родственника. - Но если будешь слишком долго лежать в постели, то непременно растолстеешь. - Я и сам так думаю, - ответил граф, - но мне категорически запрещают вставать, пока раны не заживут окончательно. - Ну не думаю, чтобы в этом доме тебе не хватало бы развлечений, - сказал Генри Сомеркот...

- Моему брату… чтобы он смог снова начать ходить… необходима сложная операция, которую может сделать только мистер Ньюэл. - С твоим братом что-то случилось? - участливо осведомился граф. - Два месяца назад его сшиб фаэтон, неожиданно выскочивший из-за поворота. Его истоптали лошади… и по нему… проехало колесо. Она произнесла эту последнюю фразу так, словно весь ужас происшедшего по-прежнему оставался настолько острым, что ей трудно было говорить. - Так вот почему вы переехали в Челтнем! - Да. - И вы дожидались, чтобы твоего брата осмотрел мистер Ньюэл? - догадался граф. - Да. - Почему ты мне ничего не сказала? Жизель не ответила, но граф и так знал, почему она молчала о своих тревогах...

Сейчас граф решил, что все его прежние женщины походили на раскрывшиеся розы: они были полногрудыми, соблазнительными, чувственными - полная противоположность Жизели. Возможно, эта ее сдержанность помешала ему увидеть в ней женщину, которую можно обольстить и покорить. А вот полковник Беркли сразу это заметил и заставил его самого взглянуть на девушку другими глазами. И теперь граф поймал себя на том, что думает о Жизели совсем не так, как прежде, до визита своего приятеля. Впервые он задумался о том, следует ли отпускать ее в город одну, без всякого сопровождения. Конечно, в Челтнеме правила поведения...

- Ждут, когда вы снова сможете на них сесть, - отозвался полковник Беркли. - У меня уже шестьдесят превосходных скакунов, Тальбот, и в этом сезоне я намерен предоставлять их в распоряжение каждого, кто захочет охотиться верхом. А вам я могу обещать право первого выбора. - Да, это хороший стимул побыстрее выздороветь, - сказал граф. - Вам лучше? - Намного лучше. Ньюэл - действительно прекрасный специалист. - Я же вам говорил! - Вы были совершенно правы, Фиц, и я очень рад тому, что послушался вашего совета и приехал в Челтнем. - Вот это я и хотел от вас услышать! - улыбнулся полковник Беркли. -...

К своему глубокому изумлению, он обнаружил, что столь юная девушка не только имеет очень четкие взгляды на множество вещей, включая и политику, но и может их аргументировать. При этом она приводила примеры из других прочитанных ею книг. Иногда они бурно спорили, а вечером, оставшись один, граф мысленно перебирал все, что было сказано, и с удивлением убеждался в том, что в некоторых вопросах Жизель оказывалась более осведомленной, нежели он сам. В этот день на ней была все та же шляпка с зеленовато-синими лентами. И хотя день был теплым, но дул довольно сильный ветер, так что поверх платья она надела светло-голубую накидку...

- Смею ли я напомнить вашей милости, что у вас множество друзей, которые гораздо больше подходят для роли сотрапезников, нежели я? - Ты опять начала мне возражать? - осведомился граф. - Забыла, о чем я тебя предупреждал? - Боюсь, что да. Я не думала, что вашей милости могут понадобиться мои услуги в такое позднее время. - У тебя на это время назначено что-то другое? Может, тебя ожидает какой-нибудь поклонник? ему это не понравилось бы так же сильно, как и мне. Продолжая смотреть Жизели прямо в глаза, он продолжил: - Но что касается тебя, то у тебя совершенно иной статус. Ты находишься здесь, чтобы...

- Мне… очень жаль, что я вынуждена была… разочаровать вашу милость. - Но тем не менее ты не намерена удовлетворить мое любопытство? - Не намерена, милорд. Граф невольно развеселился. Ему казалось странным, что это хрупкое создание с тоненьким личиком и торчащими косточками считает возможным не подчиниться его воле, хоть она должна сознавать, что он готов оказать ей благодеяние. Однако в этот момент граф не имел желания оказывать на нее нажим и поэтому решил пока уступить. - Ну хорошо, пусть будет по-твоему. Забирай все, что хочешь, и отправляйся домой. И возвращайся без промедления, иначе я подумаю, что ты решила сбежать с моими деньгами...

В Челтнеме было принято называть большие великолепные особняки, которых в городе было немалое количество, коттеджами. На самом деле эти строения ничем не напоминали сельские домики, чье имя они позаимствовали, и окружавшая гостя роскошь пришлась графу весьма по вкусу. Граф прекрасно понимал, что даже в самой лучшей гостинице, которой в Челтнеме считался "Плуг", он не нашел бы таких удобств, которыми мог пользоваться в качестве гостя полковника. Графа Линдерста ничуть не смутило то, что он готов лишить служанки человека, гостем которого он являлся, служанку, услугами которой ему хотелось пользоваться самому...

- Ты не привыкла к такого рода работе? - Нет, милорд, но я рада, что мне удалось получить ее. - Твоя семья бедна? - продолжил расспросы граф. - Очень бедна, милорд. - И из кого она состоит? - Из моей матери и маленького брата. - Твой отец умер? - Да, милорд, - едва слышно сказала Жизель. - Тогда как же вы жили, пока не переехали сюда? У него было такое чувство, что Жизель нехотя отвечает на его вопросы, но тем не менее положение не позволяло ей отказаться на них отвечать. Она стояла, держа в руке бронзовое ведерко - настолько тяжелое, что ее тело перекосилось на один бок. Девушка казалась слишком хрупкой и воздушной для столь тяжелого груза...

Первое, что я увидел, открыв глаза, был потолок какой-то полутемной комнатушки. Грубые неотесанные доски, небрежно подогнанные друг к другу, трещины в них и паутина в углу. На мгновение мне показалось, что все, что происходило со мной за последний день, – не более чем сон. Сказочный или кошмарный – это как посмотреть. Но едва заметные полоски и значки в уголках глаз упрямо свидетельствовали об обратном. Я в игре, я умер, и я восстал из мертвых. Или, как говорят геймеры, отреспаунился после того, как Лита в упор выстрелила в меня из лука. Предательство? Или все же что-то другое? Я лежал на узкой...