Трогаю кончиками пальцев свой шов внизу живота. Это мой шрам доблести и боли. Мой триггер. Моё напоминание, что никогда нельзя сдаваться. Моя боль и моя огромная любовь ростом 80 см и весом 11 кг. Это моя стыковка с самым драгоценным человеком в моей жизни. Моим алмазом, который я не буду вгонять в рамки определенного кольца на моем пальце. Моя долгожданная дочь и я живы, благодаря этому шраму и человеку, который его нанес. Первый сантиметр - мои схватки в заснеженную ночь, созерцание купола церкви около роддома, бесконечный душ и попытки унять бьющиеся мысли. Второй сантиметр - я зашла в родзал. Переоделась в прозрачную сорочку и сделала фото на память. Я и моя дочь в животе, мы живем одну жизнь на двоих. Я еще не понимаю, как это любить свою душу и тело вне себя. Третий сантиметр - уставшая от ночной акушерка, которая отчитала меня за маленькие пеленки, врач, которая пропустила ключевой момент в моих родах и дальнейшей судьбе моего ребенка, икона Божей Матери, которая смотрела мне прямо во внутрь, поддерживая и прожигая. Четвертый сантиметр - спасающий в схватках фитбол, прекрасная Галина Сергеевна, обеспокоенный звонок мамы и очередная капельница окситоцина. А потом длинная полоса скальпеля, грубый голос женщины-анестезиолога, удачный укол в спину, которую я не могла правильно «сгорбить», моя левая рука на раскаленном паяльнике, который я почувствовала уже в реанимации, голос врача «это ваша Анфиска» и ее глаза. Я думала, что в этот момент в ней я видела всю свою жизнь. Этот маленький гном в розовой шапочке и синем в белую клетке одеяльце , извиняющийся голос акушерки «прости, розовые кончились» и мое бесконечно разбитое любовью этой девочки сердце. Девятый сантиметр своего шва от экстренного кесарева сечения я посвящаю невыносимым дням в разлуке с любовью всей моей жизни. Ровно столько дней я не могла взять на руки свое чудо, приложить к груди и пожалеть. Аппараты дышали за нее, трубочки работали вместо ее пищеварения, а катетер показывал уровень работы почек. Это страшный отрезок, темный уголок моей души, в котором я даже не представляю, когда наведу порядок. Десятый и одиннадцатый отрезок - врачи детской больницы, которые вселили надежду, поставили на ноги не только Дочь, но и меня. Обожаю. Люблю. Молюсь за них в каждом сорокоусте. Двенадцатый отрезок - буфетчица в столовой. Господи, спасибо Вам за дополнительную морковку, оставленную теплой кашу на воде и бесконечную неумелую поддержку «зайди в паллиатив и возрадуйся, твоя дочь уже пробует держать голову, неблагодарная ты девчонка». Запомнила. Оценила. Благодарю. Тринадцатый отрезок - лепта моей мамы. Тринадцать - потому что суеверное число максимальной жопы, Мам, спасибо, что вступилась за нас, кому и что я хотела доказать. Но опыт был колоссальный. Уповаю на свою мудрость и то, что ты все-таки дозреешь до роли бабушки )))) Четырнадцатый отрезок - мой муж. Это минимальное количество созвонов в день. Ты гладил. Стирал. Собирал. Обустраивал быт. Ухаживал за страшим. Смирялся. Покупал пиццу. Придумывал правила. Смирялся с их провалом. И снова ухаживал за страшим. Искал мне разрешенные сладости и не натирающие памперсы. Крем для сосков. Ты стоял и плакал вместе со мной, глядя в мои глаза после невероятно долгого перелета. Просто стоял у окна. В мороз. И я мысленно держала тебя за руку. Никогда этого не забуду. И как ты забыл мои сапоги, а я бежала в кроксах до тачки по морозной снежной Жиже при выписке тоже. Благодарю Тебя за всё. Последний сантиметр - мой. Это я прошла путь от маленькой точки на экране, до слов «прогнозов по Вашему ребенку нет». Я бесконечно молилась, торговалась и уговаривала Бога. Я ненавидела и отдавала все, что у меня было. Я сбежала из больницы. Я собралась с силами и задала вопрос «Есть ли признаки дцп и какая реабилитация нам дальше показана?» Я, оставила старшего любимого малыша, забила на нашу привязанность и свои материнские обязанности, разгребая сейчас попутно и это чувство вины. Я молодец. Я все сделала правильно. Дочь сопит рядом, сын в соседней комнате, а я глотаю слезы и осознаю, как же я счастлива. ❤️❤️❤️
1 год назад