Михаил Соколов

Из всех пантомимических драматических личностей мы считаем панталоне самой никчемной и развратной. Независимо от неприязни, которую, естественно, испытываешь при виде джентльмена его лет, занимающегося занятиями, крайне неподобающими его серьезности и времени жизни, мы не можем скрыть от себя, что это коварный, житейски настроенный старый негодяй, постоянно вовлекающий своего младшего товарища, клоуна, в мошенничество или мелкое воровство, и обычно стоящий в стороне, чтобы наблюдать за результатом...

"Я не могу, - говорит наш талантливый корреспондент в заключение, - не могу закончить свой рассказ об этих гигантских исследованиях и возвышенных и благородных триумфах, не повторив bon mot профессора Вуденсконса, который показывает, как величайшие умы могут иногда разгибаться, когда истина может быть представлена слушающим ушам, облеченная в привлекательную и игривую форму. Я стоял рядом, когда после недели пиршеств и угощений этот ученый джентльмен в сопровождении целого сонма замечательных...

Я быстро осматриваю местность и не вижу никаких признаков драконов. Эти завораживающие яйца должны принадлежать одному из императорских драконов, которые являются элитным видом драконов и очень опасны, их никогда не приручают и не держат в академии, так как они слишком дикие и волевые, чтобы их контролировать, и они занимают верхнюю ступень в иерархии драконов. Их размеры внушают страх, а красота - восхищение, не говоря уже об их природном оружии. Из их лап торчат огромные когти, к ним добавляются длинные рога и шипы на краях крыльев...

Крепче сжимая руки вокруг своих книг, я использую остатки силы воли, чтобы сдержать слезы, которые подкрадываются к краю моих глаз. Я не должна показывать ей, как сильно она меня расстроила, иначе она никогда не остановится. Держа спину прямо и высоко подняв голову, я поворачиваюсь и иду по выложенному бледной плиткой коридору к выходу. Это непросто, но я как-то справляюсь. Ее слова глубоко режут. Я знаю, что это правда, но я всегда надеюсь, что смогу стать частью элитного отряда валькирий. Я хочу быть чем-то большим, чем просто чистильщиком дна и драконьего стойл ...

"Что у нас здесь?" Рота опускается и поднимает книгу, лежащую совсем рядом со мной. "Сказка о том, как Бринхильдр обрела крылья". Злорадство окрашивает ее голос, и за моей спиной раздается хихиканье. Вокруг собрались еще несколько крылатых валькирий из академии. Я заставляю свои глаза подняться, путешествуя вверх по ее телу и встречаясь с ее глазами, только для того, чтобы встретиться с камнями. Она переворачивает страницы, и я наблюдаю за ее суровым лицом, пока она просматривает содержимое. Через...

Я переворачиваюсь, откидываю длинные темные волосы с лица и смотрю вверх. Рота возвышается надо мной, обрамленная своими прекрасными чисто-белыми крыльями. "Меня зовут Кара, а не Бескрылая". Мои слова звучат отрывисто, когда я смотрю на своего врага, проверенного за последние несколько месяцев, с первого дня моего пребывания в Академии Валькирий. Она стоит, положив руки на свои маленькие бедра, которые едва скрыты облегающими синими кожаными штанами. Ее роскошные светлые волосы волнами спадают на плечи, переливаясь через расстегнутую кожаную куртку цвета загара, с низким V-образным вырезом...

Продав душу ради мести и уничтожив множество наемников, убийц и даже демонических богов, Янис узнает, что его предали самые близкие ему люди. Те самые, которых он надеялся спасти. Теперь, со своим молодым другом Руком на своей стороне, Янис мчится, чтобы поймать их в Кестисе, "жемчужине Сауриуса". Древний город, которым правит таинственная группа волшебников под названием Круг, где темная магия является нормой, а предательство - обязательным правилом. Янис рано узнает, что его старый учитель Бретор может знать больше, чем позволяет себе...

"Янис?" крикнул Рак снизу. Он говорил так, словно пытался решить, что ему следует делать: бояться, любопытствовать или радоваться. Янис подошел к краю обрыва и увидел его, стоящего за нагромождением камней внизу. "Ты жив", - крикнул Рак, взволнованный. Мощный взрыв потряс утес, и они оба посмотрели вверх в сторону битвы. Облако пыли задушило гусарскую бронированную колесницу из огромной дыры, которую они пробили в скале. "Нам нужно выбираться отсюда", - крикнул Рак. "Мы не пройдем через болото достаточно быстро без прохода", - сказал Янис...

Он слышал, как плакал Рак, подтянув ноги к груди. Он чувствовал жизненную силу всех врагов, стоящих против них, как мерцающее пламя в инертной тьме мира. Пламя, которое, если бы он мог вызвать в себе и в мареве симбионта, горело бы внутри и сквозь него. Больше он ничего не хотел. Янис вытащил маленький кинжал, который держал в сапоге, и, сделав крошечный телекинетический толчок другой рукой, устремился к хребту. Там он ухватился за небольшой куст и вскарабкался на уступ, прежде чем его вес успел утянуть его обратно на землю внизу...

Какую роль он сыграл? Он не мог вспомнить. Только то, что он уже валился с ног от наркотика, который Сумеречные сталкеры принимают для концентрации, сомы, и что теперь его спасет только выпивка. Вот только это не спасет, не так ли? Он не должен был выбраться с того пира. Он повернулся и увидел Ренею, стоящую позади него с Оринаксом, рука мага лежала на ее спине, а сам он улыбался Янису. Что-то ударило его по лицу, и он снова оказался в разбитой колеснице, а карие глаза Рука, зажмуренные от страха, смотрели в его собственные...

Рука мальчика задрожала, когда он попытался сделать это снова. Янис оглянулся и увидел гусарскую колесницу, несущуюся на них. "Рак". "Я знаю", - сказал мальчик. "Нам это нужно сейчас". "Это не магия, я не могу..." Сердце этой штуки ожило. Рак нажал на педаль, и они помчались вперед к расширяющемуся оврагу. Он погружался в болота на пол-лиги ниже. По обе стороны оставшегося пути возвышались высокие скалы. "Мы пройдем через это?" "Я не знаю", - сказал он. Его молодое лицо выражало беспокойство, когда он смотрел на простирающуюся перед ними сырую землю...