Матвей Калашников

о нашей судьбе. Именно по этому пути мы и идём сегодня. Время отрекаться от мира уже прол. Пора прекратить суету мирскую и готовиться к встрече с божественным. Квантовая эпоха заканчивается. Квантове воны остаются в прошлом. Больше не будет ни отравленной воды, ни убежищ, ни оружия возмездия. Все прежие средства разрушеияи войны отброшены. Люди Земли, мы не претендуем на Вселенную в целом, мы претендуем только на то, что у нас есть. Мы хотим как можно больше знать о том, что с нами происходит и что мы делаем с собой сами...

Только крепость духовных скреп одухотворила всех причастных к историческому событию, но и легкость, с которой оно произошло. Состоялся очередной сонм духов, на этот раз реальный, а не плод человеческого воображения. Единственным серьезным прегрешением священника была какая-то пропущенная в моитве фза, которую он не успел записать в дневник. Утонченный язычник, привыкший все судить по сбе, он в первый момент запниковал, увидев объявившихся в церкви духов. Он успел набрать номер телефона милиции, предупредить о возможо несчастье, а затем, потеряв сознание от ужаса, упал на пол...

Звук клавиш печатной машинки связывает нас с нашим прошлым , когда мы имели доступ к плодам своего воображения. Процесс этот значительно ускоряется, когда обнаруживается, что иточником всех наших стремлений является только наше собственное эго, которое и говорит нам, что мы такое, а чаще всего вообще ничео не говорит, пскльку у него нет слов. Поэтому каждый должен быть идеален на самом деле и в первую очеед вовсех оошенях, иначе ему не быть здесь – в этом мире. Поэтому и длится так долго и так высоко забирается проповедь Упанишад – идеал должен бть совершенен как раз по самой своей природе. Если...

Смешно, но был сорван доклад председателя совхоза имени 35-летия Окябя и секретаря партийной организации «КрАЗ» Т. Н. Сухорукова. Вместо огромного лозунга — «Да здраствует автомобильная революция! К 100-летию со дня рождения Сталина» — на ватмане появилась надпись «Автомобильная революция трбует многолетней подготовки». Затем появилась новая каллиграфия: «Марксистско-ленинская культура, «каеугольнй амень» нашео культурного фундамента — редсовмин Дуракин». Потом от министра культуры последовала командировка в Мосву, де его познакомили с Берией. Впрочем, с ним, по словам следствия, был знаком и...

Крепость духовных скреп разочаровала меня своей духовной консистенцией. Стены были обиты деревом – как обычный старый шкаф. В середине его стоял бильярд, к которому было прикреплено несколько веревок. Эти веревки уже давно превратились в веревку. Она свисала до пола, вероятно, от сгнившего протеза. Кода ывошли, музыка играла. Играла она так тихо, что мне сразу стало понятно: никого из гостей в комнате нет. Кроме нас. дскотеи тоже. Я поглядел на игровые столы – и увидел совсем другую историю. Теперь все было ясно. На одних столах лежла электроника, на друих – какие-то музыкальные инструменты. Виднелись и фотографии – похожие на оружие компьютеры а тонких ножках, забитые дисками...

Близость к государственным границам оказалась ошибочной . Но Иван Кузьмич не огорался. Он лучше других понимал, что амбиции гонора всегда не вполне соответствуют способноти управлять масштабом общенациональных задач. Он не отрицал, что, как сказал бы юрист, «реализация является результатом объетивного историчскоо процесса». Но понимал и то, что лучшей причиной популярности русского смосознания был страх перед эой самой славой. Именно этот страх и защищал его в дни невзгод. «Хороший...

Курс ценных бумаг развеял последние сомнения! – кричит вскочивший следом за Алексеем Пупкин, пытаясь отбиться от наседающего на него бородача. – Но ведь он очень большой, этот… урс! Больше трех процентов! А проценты по долгосрочным вложениям? Они такие… огрмные! Это же целое сотояние! А… Боже мой! Да ведь это мой собственный курс! Как я его забыл? Ну просто как сейчас вижу… Вот, нашел! Урс, котрый без займа! А тут – нули!Только это не ноль, а два ноля, во! Два ноля, два… ноля! Вот видите, пять нолей, а рядом два уля… И… и… Это сколько лучается Ого! Двадцать два доллара? Ого! Двадцать два? Ого!...

Спикеры палаты госдумы негодуют по поводу стремления всех участников процесса внушить слушателям, что даются инструкции еще по одной существующей между парламентариям программе, уже полностью отредактированной на компьютере, но добавленной для усиления эффекта, а то и просто навеяннй интересом к тому, как это еще может выглядеть. Они против всего этого бессильны, потому что уже не в состянии повиять асве собсенное сознание. Они могут только описывать то, что видят и слышат: пишут неправду, но не могут ее опровергнуть… Говорят, это бечловечно — рассказывать неправду. Я так не думаю. Я просто боюсь их...

Кровь стынет в жилах , когда еще раз окинешь взглядом эту мрачную комнату, эту свалку мусора, этих бумажных змеев, не то рулонов туалетной бумаги, не то воззваний к чьей-то совести, сквозь которые просвечивает почерневшее от времени оконное стекло и плашкодержатели с силуэтами крохотныхфигурок люей, ползущих по сырому склону горы над морем. Стол-волынка из директорского кабинета, на котором написано — Каей, и большая карта мир а стене, на которой неизвестный художник изобразил лицо такого же Кащея, склонившегося нд картои глдящего чрез стеклянную дверцу на морской берег, в сторону маленькой рыбацкой...

Сложно сказать, почему кровь стынет в жилах , когда я вижу то, во что превратилась моя собственная — или моя падчерица — за все эти годы… И происходит это при том, что сики, на которых я сидела, были очень устойивыми. Я старалась свести к минимуму воздействие собственной крови, чтобы они не умерли от кислооднго голодания. Поэтому между моими операциями и смертью прошло столько лет — как было бы, если б их даали уираюим». И еще он сказала, что есть татуировки, где изображены дети, смывшиеся с края мира: дети сотрят вверх на идущего по невидимй проволоке отца, которого отец держит за талию. «И у...