Бронислава Волобуева

Джузеппе Мадзини, великий политический идеалист итальянской борьбы за независимость, родился в Генуе 22 июня 1805 года. Свою веру в демократию и энтузиазм по поводу свободной Италии он унаследовал от своих родителей; еще будучи студентом Генуэзского университета, он собрал вокруг себя круг молодежи, разделявшей его мечты. В возрасте двадцати двух лет он вступил в тайное общество карбонариев и был отправлен с миссией в Тоскану, где его поймали и арестовали. После освобождения он приступил к формированию...

Я подумал о Байроне и Гете; о грозовом небе, нависшем над обоими; о бурном существовании, о борьбе на протяжении всей жизни, об одном и спокойствии другого; и о двух могучих источниках поэзии, исчерпанных и закрытых ими. Байрон и Гете—два имени, которые преобладают и, что бы ни случилось, всегда будут преобладать над каждым нашим воспоминанием о прошедших пятидесяти годах. Они правят; главные умы, я мог бы почти сказать, тираны целого периода поэзии; блестящие, но печальные; славные в юности и смелые, но пораженные червем в зародыше, отчаяние...

На земле нет абсолютного типа: абсолют существует только в Божественной Идее; постепенному постижению которой суждено достичь человеку; хотя его полная реализация невозможна на земле; земная жизнь является лишь одной стадией вечной эволюции жизни, проявляющейся в мысли и действии; укрепленной всеми достижениями прошлого и продвигающейся из века в век к менее несовершенному выражению этой идеи. Наша земная жизнь-это одна из фаз вечного стремления души к прогрессу, который является нашим законом,...

Байрон появляется в конце одной эпохи и на заре другой; посреди сообщества, основанного на аристократии, которая пережила расцвет своей силы; в окружении Европы, в которой нет ничего великого, если только это не Наполеон с одной стороны и Питт с другой, гений деградировал до служения эгоизму; интеллект, связанный с служением прошлому. Не существует провидца, предсказывающего будущее: вера исчезла; есть только ее притворство: молитвы больше нет; есть только движение губ в определенный день или час,...

Одаренные свободой, которой они не знают, как пользоваться; силой и энергией, которые они не знают, как применять; жизнью, цель и предназначение которой они не понимают; они влачат свое бесполезное и судорожное существование. Байрон уничтожает их одного за другим, как если бы он был исполнителем приговора, вынесенного на небесах. Они падают неумытыми, как увядший лист, в поток времени. "Ни земля, ни небо не прольют ни единой слезинки, Ни облако не соберется больше, ни лист не упадет, Ни шторм не испустит ни единого вздоха для тебя, для всех"...

Гете называли пантеистом. Я не знаю, в каком смысле критики применяют к нему это расплывчатое и часто непонятное слово. Существует материалистический пантеизм и духовный пантеизм; пантеизм Спинозы и Джордано Бруно; Святого Павла и многих других - все разные. Но поэтический пантеизм невозможен иначе, как при условии охвата всего мира явлений одной уникальной концепцией: ощущения и понимания жизни Вселенной в ее божественном единстве. В Гете нет ничего подобного. В некоторых частях Вордсворта присутствует...

Нет, Гете не поэт пантеизма; он политеист в своем художественном методе; языческий поэт нового времени. Его мир-это, прежде всего, мир форм: умноженный Олимп. Моисеево небо и христианское скрыты для него завесой. Подобно язычникам, он разделяет Природу на фрагменты и делает из каждого божество; подобно им, он поклоняется скорее чувственному, чем идеальному; он смотрит, прикасается и слушает гораздо больше, чем чувствует. И какой заботой и трудом одарена пластическая часть его искусства! какое значение...

Путешествуя по этой второй родине всех поэтических душ— Италии—поэты все еще следовали разными путями; один испытывал ощущения, другой эмоции; один особенно занимался природой; другой-мертвым величием, живыми ошибками, человеческими воспоминаниями. [Примечание: Контраст между двумя поэтами нигде не проявляется так ярко, как в том, как на них повлиял вид Рима. В Элегиях Гете и в его Путешествиях по Италии мы находим только впечатления художника. Он сделал не понимаю Рима. Вечный синтез, который с...

Но мне скажут, что есть подражатели. Я знаю это слишком хорошо; но какое длительное влияние могут оказать на социальную жизнь те, у кого нет собственной реальной жизни? Они будут лишь трепетать в пустоте, пока существует пустота. В тот день, когда живые восстанут, чтобы занять место мертвых, они исчезнут, как призраки при крике петуха. Неужели мы никогда не будем достаточно тверды в нашей собственной вере, чтобы осмелиться проявить подобающее почтение к великим типичным фигурам предшествующей эпохи?...

Никогда "вечный дух бессознательного разума" не создавал среди нас более яркого видения. Временами он кажется преображением того бессмертного Прометея, о котором он так благородно написал; чей крик агонии, но все же о будущем, звучал над колыбелью европейского мира; и чья величественная и таинственная форма, преображенная временем, вновь появляется из века в век, между погребением одной эпохи и вступлением другой; вопиет плач гения, измученного представлением вещей, которые он не увидит реализованными в свое время...