Остап Саввин

Не бойтесь за реальность и истину. Даже если бы возвышенная идея эстетического внешнего вида стала всеобщей, она не стала бы таковой до тех пор, пока человек остается настолько мало развитым, чтобы злоупотреблять ею; и если бы она стала всеобщей, это было бы результатом культуры, которая предотвратила бы любое злоупотребление ею. Стремление к независимой внешности требует большей силы абстракции, свободы сердца и энергии воли, чем требуется человеку, чтобы замкнуться в реальности; и он должен был оставить последнее позади, если он хочет достичь эстетической внешности...

Это человеческое право управлять осуществляется человеком в искусстве видимости; и его успех в расширении империи прекрасного и охране границ истины будет соразмерен строгости, с которой он отделяет форму от субстанции: ибо, если он освобождает видимость от реальности, он должен также делать обратное. Но человек обладает суверенной властью только в мире видимости, в нематериальной сфере воображения, только воздерживаясь от придания бытия видимости в теории и придавая ей бытие на практике. Отсюда...

Само собой разумеется, что я говорю об эстетических доказательствах, отличных от реальности и истины, а не о логической видимости, идентичной им. Поэтому, если это нравится, то это потому, что это видимость, а не потому, что это считается чем-то лучшим, чем оно есть: один только первый принцип-это игра, в то время как второй-обман. Придание ценности видимости первого рода никогда не может повредить истине, потому что никогда не следует опасаться, что она вытеснит ее—единственный способ, которым истине можно нанести вред...

В предыдущих письмах я показал, что только эстетическое расположение души порождает свободу, поэтому оно не может быть выведено из свободы и не может иметь морального происхождения. Это должен быть дар природы; только благосклонность случая может разорвать узы физического состояния и привести дикаря к исполнению долга. Зародыш прекрасного столкнется с равными трудностями в своем развитии в странах, где суровая природа запрещает человеку наслаждаться собой, и в тех, где расточительная природа освобождает...

Но в то время как я просто искал выход из материального мира и проход в мир разума, смелый полет моего воображения уже привел меня в самую гущу последнего мира. Красоту, которую мы ищем, мы оставили позади, перейдя от жизни простых ощущений к чистой форме и чистому объекту. Такой скачок превышает условия человеческой природы; чтобы идти в ногу с последней, мы должны вернуться в мир чувств. Красота действительно является сферой свободного созерцания и размышления; красота ведет нас в мир идеи, однако,...

В то время как человек в своем первом физическом состоянии лишь пассивно подвержен влиянию чувственного мира, он все еще полностью отождествлен с ним; и по этой причине внешний мир пока еще не имеет для него объективного существования. Когда он начинает в своем эстетическом состоянии ума рассматривать мир объективно, только тогда его личность отделяется от него, и мир представляется ему объективной реальностью по той простой причине, что он перестал составлять ее идентичную часть. То, что в первую очередь связывает человека с окружающей вселенной, - это сила рефлексивного созерцания...

На самом деле именно сейчас он должен полностью покинуть мир чувств, чтобы совершить свой полет в царство идей; ибо разум вечно пребывает запертым в конечном и случайном и не перестает задавать вопросы, не достигнув последнего звена цепи. Но так как человек, с которым мы имеем дело, еще не способен на такую абстракцию и не находит ее в сфере чувственного знания, и поскольку он не ищет ее в чистом разуме, он будет искать ее ниже, в области чувств, и, по-видимому, найдет ее. Без сомнения, чувственные...

Следовательно, первое появление разума в человеке не является началом человечества. Это в первую очередь определяется его свободой, и разум сначала начинает с того, что делает его чувственную зависимость безграничной; явление, которое, как мне кажется, недостаточно прояснено, учитывая его важность и универсальность. Мы знаем, что разум дает о себе знать человеку через требование абсолюта—самостоятельного и необходимого. Но так как эта потребность разума не может быть удовлетворена в каком-либо отдельном...

Что есть человек до того, как красота освободит его от свободного наслаждения, а безмятежность формы укрощает дикость жизни? Вечно единый в своих целях, вечно меняющийся в своих суждениях, эгоистичный, не будучи самим собой, свободный, не будучи свободным, раб, не служащий никакому правилу. В этот период мир является для него только судьбой, еще не объектом; все имеет для него существование только в той мере, в какой оно обеспечивает ему существование; вещь, которая ни ищет у него, ни дает ему, не существует...

И что он может добиться этого, ни в малейшей степени не мешая своей физической цели. Требования природы по отношению к нему зависят только от того, что он делает,—от существа его действий; но цели природы ни в коей мере не определяют способ, которым он действует, форму его действий. Напротив, требования разума строго определяют форму его деятельности для ее объекта. Таким образом, насколько необходимо для нравственного предназначения человека, чтобы он был чисто нравственным, чтобы он проявлял абсолютную...