Майя Глазковская

* * * Василевский ушёл, и в кабинете повисла напряжённая тишина. - До Ноябрьских праздников осталась неделя, - наконец заговорил Сталин, перекидывая на столе листки календаря. - Я решил седьмого ноября провести на Красной площади военный парад... Молотову показалось, что он ослышался. - Какой парад, Коба?! - удивлённо воскликнул он. - Под Москвой немцы, а ты задумал такое дело?.. - Иосиф шутит, а ты, Вячеслав, поверил, - хохотнул Берия. - Пора бы подумать, как мы будем драпать из столицы... Сталин бросил на Берия зловещий взгляд...

- Срочная телеграмма от адмирала Левченко! - на одном дыхании выпалил дежурный по Генштабу. Василевский прочёл депешу с горьким чувством. Левченко доносил Сталину, что "резервы исчерпаны, винтовок и пулемётов нет, маршевые роты прибыли без оружия. С имеющимися силами Керчь не удержать. Прошу вас выделить для фронта две стрелковые дивизии либо разрешить эвакуацию войск из Керчи". "Видимо, трагедии с Керчью нам не избежать!" - с тревогой подумал Василевский. Он ехал к Сталину в Кремль, и его неотступно преследовала мысль о том, что телеграмма Левченко выведет вождя из себя...

Теперь в кабинете остался один Василевский. Он ждал, что ему скажет Верховный. А тот явно не торопился. Набил трубку табаком, зажёг её и, попыхивая, глотнул дым. - Огорчила меня Одесса, - с грустью промолвил Верховный. - Как завершилась эвакуация войск? Почему-то об этом вы мне не доложили. - Ещё не успел, Иосиф Виссарионович, - покраснел Василевский. - Эвакуация войск Одесского оборонительного района прошла скрытно и без потерь. - И без потерь? - удивился Сталин. - Кто вам сказал? Адмирал Кузнецов? - Нет, я лично разговаривал с генералом Петровым...

Военврач, однако, встретил его настороженно. Был он уже немолод, с усами и бакенбардами, на смуглом лице грустно поблескивали серые глаза. Выслушав Оскара, он спросил: - Вы, собственно, кто? Спецкор газеты, да? - Так точно! - отрезал Кальвин. - Спецкору нечего делать в палате, где лежит тяжелораненая... - Но я её муж! - воскликнул Кальвин. - Так бы сразу и сказали, - с обидой в голосе произнёс военврач. - Идите в пятую палату, мы вот-вот положим её на операцию. Для меня ваша жена - не обычный раненый, и я должен её спасти...

РЕКЛАМА Александр Михайлович застыл у порога. Скупым жестом Сталин подозвал его к столу, на котором лежала карта Московской области. - Вам сказал маршал Шапошников, что вы едете на Западный фронт в составе правительственной делегации? - Так точно, и я уже собрался! - Что надлежит вам делать? - Сталин скосил на генерала взгляд. - Все войска, которые оторвались от противника и которые отходят с запада, срочно отправляйте на рубеж Можайской линии. Организуйте там оборону, да так, чтобы враг не прошёл! Для этого делайте всё, что сочтёте нужным...

- Вот так, ещё попрыгай!.. - Взгляд Гали упал на письменный стол, на котором лежала какая-то книга. Она взяла её - роман Гончарова "Обрыв". Полистала книгу, из неё выпал листок. Галя подняла его и прочла про себя: "Дорогой Оскар, я очень скучаю по тебе; ты бы зашёл ко мне хоть на часик, - писала Даша. - Я давно хочу тебе открыть один секрет, да всё не решаюсь: а вдруг станешь презирать меня? И всё же ты должен знать правду! Оскар, Маша - твоя дочь..." Галя не могла больше читать, от этой неожиданной новости у неё будто что-то оборвалось, сдавило дыхание...

Василевский решительно снял трубку. - Товарищ Сталин, это я, генерал Василевский! - Голос его потяжелел. - Из Москвы завтра уезжает Генштаб. Разрешите мне проводить на вокзал маршала Шапошникова? - Нам сейчас не до проводов! - сердито отозвался вождь. - Занимайтесь делом! Василевский грустно посмотрел на маршала. У того на лице появилась кислая улыбка. - Что я вам говорил? Весь день Василевский работал в Ставке, даже обедал в наркомате, а не дома. Устал так, что в глазах прыгали чёрные мошки. - Где ваши жена и сын? - вдруг спросил его Сталин...

Конев смотрел на карту холодными глазами и чувствовал себя как побитый. Он не сразу нашёлся, что ответить Жукову, зато понял, где совершил грубую ошибку. - За науку спасибо, Георгий Константинович! - наконец сказал он. - Ладно, Степаныч, соображай на будущее! - улыбнулся Жуков. В три часа ночи он доложил Сталину обстановку на Западном фронте. Главная опасность - пути на Москву ничем не прикрыты и на Можайской линии могут появиться немецкие танки. Поэтому надо отовсюду, где только можно, стягивать туда войска...

Вот и выскажешь свои соображения членам ГКО... Совещание было коротким, но содержательным, и Сталин остался доволен. Когда все разошлись, он подошёл к маршалу Шапошникову. - Борис Михайлович, чем вы объясните трагедию под Вязьмой? - ледяным голосом спросил он. - Превосходством противника в танках и самолётах? - Не только этим, Иосиф Виссарионович. - На лице маршала появился бледный оттенок. - Вся загвоздка в главном ударе. Ставка и Генштаб ожидали его на юго-западе, а Гитлер бросил ударные силы на западное направление, в центр...

- Я говорил по ВЧ с Жуковым. Очередное наступление отбито. Жуков принял одно важное решение. - Какое? - Верховный поднял брови. - Он приказал адмиралу Трибуцу разминировать боевые корабли, которые минировали по вашему распоряжению: если бы немцы вторглись в город, их бы взорвали. Теперь эти корабли крушат врага своей мощной артиллерией. Жуков умело распорядился, но, прежде чем отдавать приказ комфлота Трибуцу, он обязан был доложить вам или хотя бы поставить в известность Генштаб. - Простим ему этот грех, - усмехнулся Верховный...