arbatina Valerolg

Игорь, еле скрывая охватившее его волнение. — А в какой квартире? — С вашего разрешения, в седьмой, — с прежней иронией, хотя и несколько озадаченно, ответил Небогов. — И вы там живёте… один? — Нет, зачем же. Во-первых, у меня есть неплохая сестра. Очень симпатичная, рыжая учительница. Могу познакомить. Во-вторых, есть, к сожалению, сосед. Очень малосимпатичная личность. — Сосед?.. — Именно. По фамилии Носов. По имени Василий Павлович. Чтоб мне его всю жизнь не видеть, как говорят в Одессе. Игорь тем временем уже овладел собой и, взяв Не-богова под руку, весело сказал: — Отлично. Я вас провожу, куда бы вы ни шли...

— А насчёт брехни вокруг него, то мы ему прямо, так-эдак, сказали: «Дело, Петрович, не кончено. Мы дальше пойдём». А он ещё осерчал: «Я, — говорит, — так-эдак, и сам дальше пойду». И вот куда пошёл… Оба помолчали. Потом Игорь сказал: — Филатова говорила мне, что грозил ему Носов. Закипать грозил. И она того Носова, мол, боится. — Насчёт этого, помнится, я ей сам, так-эдак, сказал, — кивнул задумчиво Симаков. — Мутный человек. — И на Евгения Петровича злость имел? — Он на весь свет злой. — Кем он у вас работает? — Мастером, так-эдак. Евгений Петрович ему два выговора дал, а потом вообще уволить собирался...

Было уже около четырех часов дня. Игорь изрядно устал. Кроме того, очень хотелось есть. Домик Симаковых оказался одним из последних, уже в самом лесу, и калитка выходила на небольшую поляну. Игорь сразу угадал Симакова в худом, усатом человеке, сидевшем на скамье у калитки, с маленькой девочкой на руках. Узнал, видимо, его и Симаков. Он неловко поднялся, обхватив девочку рукой, и махнул Игорю. — Вы, наверное, так-эдак, меня отыскиваете, — чуть заикаясь, сказал он. — Симаков я. — Точно, Иван Спиридонович, вас и отыскиваю, — улыбнулся, подходя к нему, Игорь. — Здравствуйте. — Ну, в дом прошу. — А может, на скамейке посидим? Хорошо у вас тут, как на даче...

— Спасибо, Валентин Григорьевич. А не поделитесь ли мнением о некоторых товарищах? Вы ведь людей на заводе знаете. — Ради бога! Если хоть в малой степени полезным окажусь. Видно было, что Олешкович тоже проникся симпатией к своему молодому собеседнику. О Черкасове он сказал пренебрежительно: — Специалист, конечно, неплохой, но человек… Уважения не испытываю, признаться. — А вот у вас там есть шофёр Булавкин. Что он за человек, на ваш взгляд? Олешкович пожал плечами. — Этого знаю мало. Да вот, видите, какой номер выкинул. — Он, возможно, не один номер выкинул, — заметил Игорь. — Вот, поглядите, это письмо в редакцию газеты...

Они закурили от зажигалки, которую Игорь предупредительно протянул через столик Олешковичу. Глубоко затянувшись, тот продолжал: — Да-с. Так вот, позвольте заметить, объяснение тут весьма простое. Пресловутые эти наряды существовали. В нашей книге регистрации они значатся поступившими. Но к моменту ревизии их у нас не оказалось. — То есть как это не оказалось?! — удивлённо воскликнул Игорь. — А вот так и не оказалось, — развёл руками Олешкович. — Работник бухгалтерии получил у меня за это строгий выговор. — Но, позвольте, Валентин Григорьевич, кому же это понадобилось их украсть? — Ума не приложу...

Ничего такого, что бы его заинтересовало, в сводке не было. Он снова углубился в бумаги. Ровно в одиннадцать Игорь уже звонил в квартиру на третьем этаже нового дома по улице Декабристов. Дверь открыла маленькая седенькая женщина в переднике. Она окинула Игоря насторожённым взглядом исподлобья и сказала: — Валентин Григорьевич ждут. Вон туда проходите. И указала скрюченным пальцем на одну из дверей. Игорь постучал. — Да, да! Прошу! — ответил ему сочный бас из-за двери. Навстречу Игорю поднялся с дивана, отложив книгу, высокий, тучный человек в малиновом халате. Розовое, царственно-холёное лицо его с отвислыми щеками и мешочками под глазами несло на себе отпечаток благодушия и сытости...

В лесу быстро сгущались сумерки. В последний раз осматривая машину, Виталий озабоченно повторил: — Все это надо сохранить до завтра, — и, подумав, добавил: — Вот что, Ваня. Тебе придётся остаться. Я сейчас поеду в деревню, отвезу ребят, позвоню в город и вернусь. Заночуем тут. Утром приедут наши. А ночью… Ночью может кто-нибудь сюда вернуться. Ты понимаешь? Углов кивнул. — Поезжай. Сейчас совсем темно станет. И пожевать чего-нибудь захвати. Виталий с мальчишками долго шли по просеке, натыкаясь на кусты и деревья. Потом тоже долго ехали до деревни. И звонил Виталий по телефону, как ему казалось,...

«Газик» стоял, припав на один бок, дверцы его распахнулись настежь, и вид у него был какой-то сиротливый, будто звавший на помощь, — Истоптали тут все небось, — досадливо сказал Виталий. — Исхватали, черти. Ребята испуганно заверещали: — Не, дяденька, не!.. Мы как увидели, что там все в крови, как дунем!.. Витька в книге читал — ни за что хвататься нельзя… — Ладно, ладно. Сейчас поглядим. Вы стойте тут, Виталий махнул рукой и осторожно двинулся к «газику». Да, следов было много, и чётких отпечатков подошв обнаружить не удалось. Виталий чуть не на коленях исползал все вокруг. Трава, цветы, мох были стоптаны, расплющены, перемешаны с землёй...

Действительно, километра через три начались открытия. Первое, что все увидели, это осколки стекла, усеявшие шоссе в этом месте, и графитно-чёрный след резкого торможения. Виталий приказал ребятам не выходить из машины и вместе с Угловым приступил к осмотру. Он то опускался на корточки, внимательно осматривая растрескавшийся, залатанный асфальт, то осторожно и медленно подвигался вперёд, обходя какие-то места, и снова замирал, устремив взгляд себе под ноги. — Так, так… интересно, я тебе доложу, — негромко говорил он следовавшему за ним по пятам Углову. — Это, брат, не авария. Другой машины тут не было… И стекло выбили… Изнутри, между прочим...

Вдоль шоссе тянулся старый, местами поломанный забор, за которым возле длинного сарая стояли облепленные землёй бороны, два колёсных трактора, грузовая машина на столбиках вместо колёс и огромный неуклюжий комбайн. Напротив, через шоссе, виднелся большой тёмный дом с вывеской: «Чайная „Труд“. А рядом — другой дом, поменьше, тоже с вывеской: „Магазин“. Возле них стояли запылённые машины и подводы. Между избами по траве и глубоким колеям бродили куры, две козы на длинных верёвках упрямо тянулись к каким-то травинкам, выворачивая привязанные ноги. Стайки ребятишек оглашали криками деревню. На скамьях возле изб сидели старухи в платках...