Лиана Аррилова

Все интереснее. Выходит, вождя «Синдиката» звали иначе? Но какова наглость! Он претендует на многое в обновленном человечестве! Обновитель хренов. — А ты как думал, брат Румянцев? Да, у меня была другая жизнь. Я был скучным управленцем, последнее место службы — компания «Уайткросс и Ко». Тогда меня звали Джозеф Мэй Окленд. А теперь я прозываюсь именем вымышленного пирата из древней авантюрной книги… И цель моя — встряхнуть сонный мир «товарищей офицеров», «граждан начальников», равно как «сеньоров», «господ» и прочего древнего мусора! Пора идти в будущее! Или ты думаешь, что я просто так здесь...

— А ты азартен, Андрюша! — ответил Блад, и мне показалось, что это цитата, только вот я не понял откуда. — Социальное, социалистическое — это игра слов, сам должен понимать. Вы просто боитесь взглянуть правде в глаза, и это нормально. Большая часть… да что там, вся Великораса погружена в трясину ретроспективной эволюции! — Это тут при чем? — не понял я. — Конкордия, Муром — ясно, но мы каким боком в этой трясине? — При том, Андрей, при том. — Блад покачал головой. — Россия сейчас — двигатель большого корабля под названием Объединенные Нации. А заодно и его парсер, то есть мозги. И мозги эти ведут корабль куда? Да прямиком в двадцатый век...

— Блад с какой-то особой убедительностью потряс планшетом перед физиономией вашего неумелого повествователя. — Я прямо сейчас скопирую тебе на коммуникатор… Или нет! У меня с собой книга! Чуть не забыл… Он полез в карман своего смокинг-пиджака и добыл оттуда миниатюрный томик в черном матерчатом переплете. — Прими же в дар сие словесное оружие! — торжественно изрек он, протягивая книжицу. Я пробормотал слова благодарности и спрятал ее в карман на бедре. От проницательного ока Кормчего не укрылась моя скептическая мина. — Ты зря кривишься, брат Андрей. Это совсем не то, что говорят о моей книге разнообразные пустозвоны...

На палубе нас встретил пилот Линь Бао, который потряс мою руку и сказал: — Все видел. Уважаю. Мужик! — И ушел, сдержанный и лаконичный, как всегда. А потом набежали техники, освободившие нас от доспехов. Фэйри бросилась мне на шею, и начались типичные «сопли на подоконнике», чего я страшно не люблю. Появление Кевина Михальского, который сообщил, что меня ждет Кормчий (где? да в Китченгардене!), я воспринял как избавление. И убежал как был, в потном комбинезоне, сопровождаемый завистливым взглядом Михальского — мисс Вилсон его обнимать вовсе не спешила, и вообще: утерев слезы, сделалась язвительной и неприступной...

То, что находится на поверхности, впечатляет, ибо велико. Подземная часть, как водится, еще больше. Там расположены термоядерная электростанция, склады боепитания, просто склады, важные производства, станции регенерации воды и воздуха и несколько мощных силовых эмуляторов, которые непрерывно жрут дейнекс и электроэнергию. Их прожорливость — источник постоянной головной боли начальства. Но иначе нельзя! Планетоид Кровавая Мэри имеет солидные размеры — почти триста километров в поперечнике, а значит, обладает собственной гравитацией. Но она слишком незначительна, люди не выдержат по несколько месяцев, а то и лет, хотя бы без 0,5 «же», то есть без половины земной гравитации...

Я скомандовал парсеру сближение, и он справился. Я видел, как рука в летной перчатке намертво ухватила люк и разом втянула фигуру внутрь кессона. — З-задраивай! Я… я н-на б-борту! — Судя по голосу, у нее зуб на зуб не попадал. Ваш покорный слуга буквально стек по креслу и облегченно выдохнул. — Ф-фух… — Ч-чт-то? — Фэйри! Ты чего трясешься?! Ты пилот-истребитель или мышь?! Она немного помолчала. Зубовный стук в трансляции постепенно утих. — Я полагаю, все-таки пилот. Мыши не гадят в штаны. Я облегченно заржал. Везет мне на спасенных красавиц в скафандрах! И мы полетели домой. Робота-шпиона взять...

Плоскости разлетелись, как крылья бабочки. Лапа и двигатель манипулятора препарировали нос. А раскаленная плазма неизбежно затекла в маршевые дюзы, после чего сдетонировало топливо. Таков был конец флуггера. И конец Фэйри Вилсон, в этом я не сомневался, потрясенно разглядывая место катастрофы. Слов не было. Я даже не мог ответить на вопли Тосанена, Вестервальда и капитана Крулевича, которые темпераментно матерились, пытаясь узнать, что это там так красиво бабахнуло. И вдруг в наушниках раздался слабый женский голос, то и дело прерываемый помехами. — Андрей… пшшшш… эйри… пшшшшш… скафандр цел… пшшшшшшш…...

И я тут же заорал на весь эфир, во всю мощь голосовых связок! — Фэйри! Вали оттуда! Слышишь?! Вали оттуда быстро! Вали! В наушниках раздалось ее сосредоточенное сопение. Я видел «Черный гром» в струях голубого, светящегося тумана, плывшего вдоль его плоскостей. Истребитель висел над матовой спиной «Метеора» — такой незначительный, маленький. Висел там, где нельзя было находиться ни в коем случае! — Без паники, Андрей! — пропела Вилсон, и я почти увидел, как она старательно прикусывает нижнюю губу цвета краснодарской сливы. — Я его почти зацепила! Ты чего разорался? — Дура! Бросай все! Быстро оттуда!...

Все точно. Блад раздедуктировал разведку! Или учуял — результат один, положительный. Матово-черный паук сидел на комете, вцепившись в нее лапами посадочных манипуляторов. Да, это был вполне полноценный планетолет, побольше «Кассиопеи». И это был именно «Метеор», как в буклете Тосанена. Зоркое изделие русского военпрома. И теперь совершенно безжизненное. На комете робот держался только потому, что задняя ее полусфера недостаточно прогрелась, чтобы расщедриться на извержение, ну да это мы сейчас поправим. — Тойво, доложи обстановку, — попросил я. — Работай, Румянцев, небо чистое. И даже Вестервальд не вставил никакой гадости из своего блатного репертуара...

Ее кудрявая голова была видна уже невооруженным глазом, а парсер выдавал дистанцию 220. Пора! Ракеты ушли к цели. Предполагаемой цели. Потекли секунды. Плотные, осязаемые, давящие, как всегда бывает после нажатия кнопки «пуск». Тем более тягучие, что впереди ждала полная неизвестность. Где тот враг? И есть ли он? Парсер отсчитывал дистанцию. Ракеты шли к комете. Поравнялись с ней. Обогнули, обняли с двух сторон… Активирую ЭМ-боеголовки! Два направленных импульса невидимо хлестнули комету по заднице. Ни один аккумулятор не смог бы вместить подобной мощи, поэтому в корпусах были смонтированы взрывогенераторы...