Анастасия Хаустова

Антон был обычным городским парнем, которых было очень много на его родной улице. Он учился в школе, играл в баскетбол, занимался спортом, ходил на свидания с девушками, водил друзей в кинотеатр, привлекался к школьным мероприятиям. Его отец был обычным работником близлежащего магазина. Однажды, когда Антон шел из школы, к нему подошел незнакомый мужчина и ударил в живот. Ударил так сильно, что парень упал. Мужчина, который его избил, стал бить лежачего ногами и руками. Антон потерял сознание. Очнувшись, он увидел возле себя девушку. Та была высокого роста, девушка тоже лежала без сознания. Антон пошел в больницу, где его обследовали...

Среди охотников не было женщин, только суровые мужчины, которые пробирались в чащу леса вслед за волками. Волк был огромный, рыжеватый, больше ихней собаки, и кожа у него была странная, почти черная, совсем белая. Он любил, когда ему чесали морду между рогами, и его огромные глаза с длинными узкими зрачками внимательно наблюдали за охотниками. Но людей он не боялся, только его отца. Ко всему, что двигалось, он относился с равнодушием, которое сохранял и в присутствии людей. Мать звали Коф, она была маленькая и веселая. А отец… Его никто не знал. Волк встретил его на опушке леса, он был большой и грозный, и он быстро пришел в себя...

Ребята из соседней школы не любили Игоря и частенько обижали его при встрече. Входя в класс, Игорь, чтобы не встречаться с одноклассниками, проходил мимо. Они кричали ему вслед обидные слова, и он всегда поворачивался к ним, чтобы ответить. Ведь в этих словах был и его язык. Ребята позволяли себе резкие слова в присутствии Игоря, который их не любил. Во втором классе школа переехала. Занятия начались в новом здании. В том классе, где училась Наташа, место Игоря заняла Маша. И вот теперь, когда Игоря дразнили в том классе при первой же встрече с Машей, он решил "поймать ее на слове". Он подошел...

До маминого дома оставалось пройти каких-нибудь метров пятьдесят, когда она услышала сзади шорох. Шорох этот, несмотря на все свое великолепие, был ей не совсем приятен. «Воры, — подумала она. — Однако, что ж им нужно?». Она еще раз обернулась. За дачей стоял поселок, за домами высились мачты рефрижераторов с мороженой рыбой, сверкающий умывальник, сверкнул лоток с запчастями для немецких моторов, понуро стояли танки, и на ржавом крылечке сидела пришибленная кошка.> — Ишь ты, соску изгрызла и банку с водой сожрала, Боже мой! — расстроилась мама и застучала каблуками, пытаясь снова обрести уверенность в себе...

Она сидела рядом со мной на скамейке и держала мою руку в своей ладони. Вокруг было тихо, только было слышно как шелестели листы деревьев, и как где-то далеко, на окраине городка, чирикали птицы. — Знаешь, а я такая противная. Ты говорила, что меня нужно поливать и опрыскивать, чтобы не было пыльцы, а сама не сделала это. Я вот решила полечиться и купить набор «чайная роза». Видимо с мыслями о себе, я совсем не обращала внимания на причину моего веселья. — Но я ведь хотела сказать, что пыльца не липнет к твоему лицу, если ты носишь в своем сердце любовь и гармония. — Скептически произнесла я. — Разве? Если бы ты была так хороша, то я бы не увидела пыльцу на твоем лице...

Аня смотрела на облака, которые медленно проплывали над ней. Вдруг она вспомнила про портреты и про свою девственность. — Братец, а правда, почему у нас столько женщин с детьми? — спросила она. До сих пор Коля не замечал за сестрой ничего, кроме стремления учиться и самой зарабатывать деньги. Но сейчас Аня заговорила впервые со дня смерти матери. — Мать умерла, — ответил Коля. — Она хотела умереть вместе с отцом, и это ее желание сбылось. Он взял из ее рук ветку рябины и кинул ей. Аня поняла, что пора уходить, но ничего не сказала. Она понимала, что больше не увидит брата и не поговорит с ним...

Мария Ивановна рассердилась на Алексея, так как не одобряла таких разговоров, считала, что гениев безнравственно баловать на каждом шагу, хотя сама за всю свою жизнь не встречала людей, которыми Миша мог бы восхищаться.  — Занимайся лучше гимнастикой. — Нельзя же и ты с нами не будешь, — сказал Миша. …«Начинается!» — подумал Алеша и сказал, что пойдет работать. — А у нас во дворе ребята затевают чего-то. — И я, мама, пойду, - сказал Миша, отвлекаемый от мыслей о работе. Они разошлись. Миша сразу куда-то отправился, а Алексей пошел на зеленый дворик. Там на скамейке сидели учительницу геометрии Корнилова и Карпов...

Миша что-то нечленораздельное промычал и, не глядя на мать, уткнулся в тарелку. Конечно, это стало известно и Лизе, все обсуждали это, дело дошло до Софьи, мать не выдержала и призналась. Она уже собралась уходить, чтобы немного побыть одной, но Лиза остановила ее: – Мама, не уходи, не надо. Он начал нам рассказывать очень интересную историю. Мать села в кресло и, прикрыв лицо руками, громко заплакала. – Тебе плохо? – испугалась Лиза. Она вошла в комнату, села в соседнее кресло, взяла ее за руку. Через несколько минут они обе молчали, только Миша изредка что-нибудь произносил. Мать вдруг резко поднялась и выбежала из комнаты...

После завтрака они шли к поросшему густыми деревьями оврагу, на дно которого убегала тропинка, и Алина с Климом, взявшись за руки, долго бежали по ней, пока тропинка не становилась узкой, почти незаметной, — только ноги да их сердца отчетливо слышались в грохоте и дроби растревоженных деревьев. Они бежали бы и дальше, если бы не услышали позади себя шаги, которые остановились перед самым обрывом. После паузы за спиной Кирилла раздались еще шаги — прямо, держась вплотную друг к другу. Собаки остановились, как вкопанные, и потянули к обрыву по тропинке, ведущую к лужайке. Это был завтрак, устроенный Климом Кириллу и Алине...

Алена никогда не выезжала за приделы своей деревни, поэтому она с трепетом ждала поездку в Москву. Страшно было неизведанное, но она уже точно знала, что не упустит свою возможность попасть в столицу. Вот только отправлялась она на все проводы, которые устраивал ей жених, в ноябре, когда земля укутывалась снегом и превращалась в сказочную страну. Для Алены уходящий год был насыщен чередой самых ярких и запоминающихся событий. Еще осенью она увидела, как на балкон к ее другу Евгению вышел парень. Она не поверила своим глазам, но только присмотревшись и узнав своего знакомого, она смогла узнать Ивана, который приезжал к ней в деревню, на День Рождения...

Как же приятно было смотреть на этот почерк с красивыми круглыми буквами, которые к тому же еще и цветными, ведь она писала в цветной тетрадке. — Какая ты красивая, – пробормотала она. — Я красивая? – засмеялась Анка. – Я, конечно, красавица, но ты-то просто чудо! Волосы у тебя тоже рыжие, глаза синие, а носик… Мама, она же настоящая красавица! Петина мама была в обиде: — Не хочу быть красавицей. Я умница и труженица. — И что это за труд, если ты не красавица? Но Петина мама ни за что не хотела соглашаться с ней, тогда она написала своим красивым почерком записку: «Дорогая Петина мать! Я некрасавица, но я тружусь! А ты сколько тружеников видела? Немногих»...

Мы поднялись на чердак, где была потайная комната. О'Тул, упершись носком сапога в одну из боковых балок, указал мне на люк. — Что-то страшное? — спросил я. — Нет, опасность не подстерегает здесь, — ответил О'Нил, таща меня по узкой лестнице к чердачному люку. — Это нечто другое. Я поднял голову. Отопительные стены чердака были надраены так, что блестели, и, как я мог заметить, не единственным способом. Но не успели мы об этом подумать, как О'Брайен, который пробрался чуть ли не вскарабкался по балкам на чердак в комнату, сказал, что у них есть сведения, о которых я знаю только понаслышке. Человек,...