Семейная летопись

Работали мы по десять – двенадцать часов. Особенно, трудными были ночные смены – в 12 часов ночи девчонки бежали в другой барак – столовую. Длинные дощатые столы, алюминиевые тарелки и ложки. Тарелки были заполнены жидкостью, в которой плавала пшеничная мука грубого помола. По талончикам, девчонки, работающие в другие смены, брали по две–три тарелки и сливали воду с осадка из муки. Получалась более густая похлебка «баланда». Девчонки неделями не мылись, поэтому бракуя детали и направляя их в сборку, на беленьких деталях я видела вшей...

Моя трудовая жизнь в условиях войны. Итак, мы выпускники-специалисты, получив дипломы и назначения, остались выброшенными «плыви пой челн по воле волн, куда забросит тебя судьба». Мы целыми гурьбами рыскали по городу в поисках работы. Со мною искала работы и выпускница геогрфака Люба Кобылинская. Однажды при сдаче экзамена профессор спросил: «Как ваша фамилия?» и услышав ответ, сказал: «Девушка, смените Вашу фамилию, некрасивая она». Люба была из города Городец (Горьковская область). Мать у нее была алкоголичкой, сестра сидела в тюрьме – у Любы не было отчего дома. Из общежития всех выпускников выселили и ей некуда было идти...

Итак, ВОВ. Прощай, Университет – храм науки. Начинается хождение по мукам. Приехав в Казань, я узнала, что все ребята были призваны в армию. Анатолий был призван в бронетанковую часть и они находились на Архиерейской даче. Я каждый день ходила к нему и он, в свободный для занятий час, выходил ко мне за ворота. Мы сидели на бугре и разговаривали о нашем будущем, которому не суждено было сбыться. Так продолжалось десять дней. Однажды он мне сказал: «Танковое училище отправляют в город Кунгур (Урал) завтра в 17.00». На следующий день мы с Аней поехали на вокзал (посадка на поезд была с ул.Посадской), мы услышали топот сапог – это шли солдаты...

Тем не менее, даже в эти годы, я с какой-то затаенной любовью и тоской вспоминаю годы учебы в Университете: торжественные вечера, прекрасная самодеятельность, танцы, игры, общие песни, наш духовой оркестр из студентов геофака и геогрфака в актовом зале. Было несколько вечеров подряд: общеинститутский, биофак с геофаком и химфак с геогрфаком. Три вечера подряд мы «тренировали» свои ноги так, что обратно я ковыляла на своих высоких каблуках. Радостные и веселые мы шли по ул.Чернышевскогодо ул.Сакко и Ванцетти (общежитие КГУ №2, возле вокзала на ул.Кирова). Я довольно часто ночевала и дневала у своих подруг –Ани и Нади...

На пристани мы купили билеты на пароход, который шел до Волгограда. Мы заселились в узенькую каюту с двумя полками, одна на другой. В Сталинграде этот пароход до отказа был напичкан эвакуированными, в основном евреями. Эшалон этих людей конвоировали два молодых русских офицера. Мы пошли к капитану и он сказал нам ехать в каюте и не выходить из нее. Надя вылезла через окно на палубу и наблюдала за посадкой. Эвакуированные заняли все свободные места, проходы и даже служебные каюты. Все было загружено ящиками, в которых были пищевые продукты: сахар и масло – результаты разграбления магазинов вплоть до пружинных матрасов...

Практика после 4-но курса проходила по ихтиологии. Нас, в количестве 5 человек, направили в Астрахань на всесоюзную н-и станцию рыбной промышленности. Там мы получили направление (я и Надя) в село Никольское на рыбо-консервный завод (это между Сталинградом и Астраханью). Жили мы, можно сказать, на крыше рыб.завода, на которой находилась какая-то "будка" - дощатая, с одним маленьким окошечком. Метрат, примерно, 6-7 метров. Питались в столовой на пристани. На пристани, неподалеку от рыб.завода в Волге был отсек "Осетро-пункт", в котором было ума осетров. Возглавлял этот пункт очень добрый, приветливый "Петрович"...

За работу по контракту мне в Казань прислали приличные деньги, на которые впервые в жизни я купила демисезонное пальто (до него у меня было осеннее пальто, из перекрашенной офицерской шинели в темно-синий цвет, которое сшила мне Соня). По пути в Челябинск была пересадка в Свердловске на другой поезд. Он отходил поздно вечером и мы решили зайти к моей двоюродной сестре Нине (дочь сестры отца). Я увидела ее впервые, она нас встретила отчужденно. Пригласила к чаю меня и подружку Надю, на столе были маленькие тоненькие кусочки батона, в розетке несколько ложек черной игры. Тогда Свердловск относился...

Итак, я окончила 10 классов, выпускной вечер – танцы, выдача аттестатов и все! Советчиков в какой институт поступить не было. Мама по буквам складывала слова «бы, вы, гы, ды», и я на свой «страх и риск» подала заявление в КГУ на биологический факультет. При приеме сдавали почти все предметы: физику, химию, биологию, литературу и математику – письменно, иностранный язык устно. Тогда не было такого понятия «конкурс» и в медицинский институт шли все «кому не лень», еле волочившие свое существование в школе...

В 1932 году женился брат Сергей на полугрузинке Надежде Ираклиевне Сабаниной, которая жила вместе с матерью на Калуге (два брата Нади Владимир и Алексей, и их товарищ Николай Симоненко были репрессированы). Отец ее был грузин, а мать ее отличалась жестким характером (говорят, что когда отец пьяный пришел домой, она его не впустила и он замерз, так как была зима). Николай Симоненко, очевидно, был близок Наде, поэтому ее мать на свадьбе за столом сказала, что Сергей с Надей жить не будут. Ее слова оказались пророческими...

30-е годы были годами жестокого террора. 30- годы были, особенно, тяжелыми. Школьный завтрак: 50 грамм хлеба и желтенький чай. Хлеб отпускали по спискам, который составлялся по вечерам у хлебного магазина (на остановке трамвая ул.Достоевского был наш магазин). В этот список записывали взрослых членов семьи, ибо хлеб выдавали по 2 кг на руки. Всю ночь до открытия магазина караулили очередь, ибо если кого-то не оказалось, его вычеркивали из списка – очередь пропадала. Номер очереди указывался номером, написанным химическим карандашом на руке...

Все исчезло в магазинах- и продовольственных, и в промышленных. Были закрыты магазины для различных предприятий, введена карточная система на хлеб, масло, растительное масло. Хлеба иждивенцам полагалось 400 гр. Верхнюю одежду – пальто, пиджаки для семьи шили отец и Соня, после смерти отца одевать «с ног до головы» стала Соня. Она одевала всех нас – шила платья, нижнее белье, рубашки, гимнастерки, брюки, пальто, пиджаки и т.д. Меня она одевала с особой любовью – фартучки с кармашками, платья с оборочками, штанишки с кружевами и т.д. Помню себя и в зимнем «наряде» - ученицей 1-2 класса. Соня мне...

Школьные годы. В школу я пошла в 8 лет. Иван и Михаил были отданы в школу ранее на 1 год ( Михаил 11 лет, Иван – 13). Михаил закончил 8 класс шк. №7 (при спуске с горы к «Кольцу») – учился прекрасно, Иван закончил 4 класса шк. №33. ( в которой училась я). Иван все время прерывал свою учебу в школе, так как с 15 лет временами не ходил в школу, набивал своеобразный ящик большими листами стекол, взваливал на плечо и ходил по ближним деревням вставлять стекла. Кормильцами семья стали София, которая работал на швейной фабрике №1 в Кировском р-не, Сергей – стекольщик, Александр и Иван...