Геннадий Лавровский

Когда Микоян начал писать воспоминания, для помощи в работе ему выделили секретаршу. Анастас Иванович жил на даче один, жена его давно умерла, у сыновей свои семьи, и эта женщина постепенно взяла на себя и заботы по дому. Несомненно, в ее функции входило и наблюдение за поведением подопечного. Дружба Микояна с Хрущевым не устраивала новое руководство. Слишком велик был авторитет каждого из них, чтобы позволить им общаться: кто знает, что могли замышлять опальные политики. А потому их, видимо, решили разлучить самым простым, но надежным способом - сплетней...

- Но как же?.. - удивился я, поскольку речь шла о музее. - Обойдутся, - отрезал генерал. - Это хранить не запрещается. А они денег стоят. Вид у него был мрачный, происходившее ему явно было не по душе. - Мы сейчас перенесем все в нашу машину, а вы скажите дежурной, что мы с вами едем на охоту, - подвел итог генерал, выполняя указание министра. Расписку мне обещали дать на следующий день. Ни ее, ни обещанный Щелоковым альбом с фотографиями я так и не получил. Звонить ему больше я не стал. Уже потом...

Однако как человек, прошедший отступление и наступление, Киев и Барвенково, Сталинград и Курскую дугу, он не мог не вспоминать о войне. Она жила в его душе до самой смерти. Поэтому он так глубоко переживал доходившие вести об измене боевых товарищей. Началось все с генерала Павла Ивановича Батова, полвойны провоевавшего с отцом. Кто-то рассказал отцу, что Батову на одном из собраний, посвященных годовщине то ли Победы, то ли Советской Армии, задали вопрос о роли Хрущева в войне и конкретно: был...

Не знаю, на что он рассчитывал, но просьба его Алексея очень обеспокоила. Отказать моему отцу он не мог в силу старых дружеских отношений с его собственным отцом, а выполнить просьбу побаивался. Нашелся выход из положения - через пару дней он передал мне красочный буклет Авиаэкспорта с фотографиями пассажирских самолетов ОКБ Туполева, которые отец, конечно, прекрасно знал. Когда я показал ему брошюру, он полистал ее, лицо его погрустнело и он только сказал: - Передай Алеше спасибо. Брошюру он положил на подоконник и так и не прикасался к ней до самой смерти...

- Нам спускают план, что где сажать и сеять, и следят за его выполнением. Так что тут не до советов, знай поворачивайся, - получил он в ответ, и больше с тех пор с советами не лез, по-прежнему продолжая сетовать на вопиющую бесхозяйственность. А если хотелось поглядеть поближе, что делается за высоким деревянным забором, то можно было подняться на невысокую "ужиную горку". Так ее назвали младшие внуки из-за обилия ужей, вылезавших греться на солнышке. Здесь, на "ужиной горке", отца как-то заприметили отдыхающие из соседнего дома отдыха...

- Алло, - отец взял трубку. Мы прислушивались к тишине. - Спасибо, Анастас! - раздался помолодевший, почти прежний голос отца. - И тебя поздравляю с Новым годом. Передай мои поздравления семье... Спасибо, бодрюсь. Мое дело теперь пенсионерское. Учусь отдыхать... - пытался пошутить он. Вскоре разговор закончился. Как будто в одночасье помолодевший отец показался в дверях. - Микоян звонил, всех поздравляет, - отец сел на свое место. Постепенно глаза его снова потухли. Звонок старого друга лишь ненадолго взбодрил его...

Осмотрев дом, все оделись и вышли во двор. Сергей Васильевич Мельников хотел показать службы и участок. Слева от крыльца стояло несколько строений: оранжерея с высокой трубой. Скат застекленной крыши оранжереи обращен к дому, и сквозь квадратики стекла видны почерневшие стеллажи для цветов. Внутрь заходить не стали. - За оранжереей - летняя кухня, - показал Сергей Васильевич на маленький щитовой домик, - вернее, это просто холодный дом, внутри две комнаты, одна совсем маленькая, а другая побольше...

Ничего более далекого от действительности и представить было нельзя. Отец был слишком подавлен, а главное, тогда, в октябре, он принял решение: если коллеги хотят его отставки - он уйдет. Он снова и снова повторял: - То, что мои товарищи, правы они или нет, смогли потребовать моей отставки - отставки Первого секретаря ЦК и Председателя Совмина, - главное достижение всей моей деятельности. Это означает, что удалось восстановить ленинские нормы внутрипартийной жизни. Разве могли мы себе представить...

С первого же дня пребывания профсоюзной делегации в Англии разразился скандал. Тон задала пресса. Как может бывший начальник тайной полиции возглавлять профсоюзное движение? Эта тема перепевалась на все лады. Начались демонстрации с требованиями выдворения Шелепина из Великобритании. Обстановка все более накалялась. В результате Шелепина досрочно отозвали на Родину. Встреча в Москве была холодной. И все-таки никто здесь не воспринимал происшедший скандал так остро, как в нашем посольстве в Лондоне...

Но вскоре все разъяснилось самым неожиданным образом. Однажды утром, развернув газету, Тикунов, думаю, с немалым удивлением прочитал Указ Президиума Верховного Совета СССР об упразднении Министерства охраны общественного порядка РСФСР и об образовании МВД СССР. "Министром внутренних дел СССР назначен Николай Анисимович Щелоков". Тикунов бросился в ЦК. На сей раз встреча была неизмеримо холодней. Его удивленно укорили за горячность, поскольку именно Тикунов сам предложил, исходя из государственных соображений, образовать МВД СССР и упразднить МООП РСФСР...