Кира Смирнова

У песочницы остался только лягушонок. Ему очень захотелось всё-таки увидеть на далёком облаке такого же лягушонка, как и он сам. Но Лиска оказалась права: ни на одном облаке не оказалось белого лягушонка. Как велико было огорчение лягушонка! Опечаленный, он побрёл прочь и не заметил даже, как очутился у старого пруда, где тихо шуршат камыши и где высокий берег старательно рисует свое отражение на гладкой поверхности пруда. Лягушонок уселся на лист кувшинки, и из его глаз покатились слезинки. — Ты...

Набегавшись за облаками, малыши снова уселись в песочнице, и каждый наперебой старался рассказать про своё облако. И тут котёнок по имени Пушок, на минутку задумавшись, неожиданно спросил: — А почему эти облака то сначала выплывают из-за леса, то вновь возвращаются туда? — А правда, почему? — подхватили вопрос другие малыши. — А я знаю! — сразу же оживилась Лиска. — Все эти зверюшки живут в той стране, что прячется за лесом. И каждый там сплетает себе облако, кому какое хочется, и отправляется на нём путешествовать...

Был обычный солнечный день, какой бывает только летом. И ничего бы такого особенного не случилось с одной небольшой зверюшечьей компанией, что всегда собирается на тихой улочке, если бы не малыш щенок Славик. Славик появился как-то незаметно из-за угла дома. Сев тихонечко под деревянный зонтик, где была всеми любимая песочница, он негромко произнес совсем обычные слова, которые почему-то всем показались таинственно волшебными, будто заклинание: — А я что-то знаю! И от этих слов и вправду что-то изменилось...

Но вот щенок отдохнул. Он протиснулся под дверью, вылез на белый свет и тут же пошатнулся и упал: то ли от голода, то ли от физического напряжения, то ли от этого огромного, яркого и шумного мира, ошарашившего его. Почти побеждённый голодом и страхом щенок был на грани смерти, а вокруг суетился большой город. Никто из прохожих даже не заметил, что на асфальте лежит неподвижная кроха, хоть не человеческий детеныш, но все-таки кроха, нуждающаяся в помощи. Уже давно этот мир стал равнодушен к таким трагедиям и смотрит на такие вещи пустыми безразличными глазами...

В темноту холодного подвала через небольшую отдушину ворвался тоненький лучик осеннего солнца и осветил гниющую щепку. Через минуту он угас, словно его и не было. Подвал снова наполнила темнота. Она прижала маленького щенка к обтрёпанной тонкой подстилке, которая совсем не защищала от холода пола. Никто на свете не знал про этого щенка: однажды он родился в этой подвальной темноте и давно уже привык к ней. Она была нестрашной, ведь рядом была его мама – большая, мохнатая, мягкая и добрая. Щенок всегда слышал её теплое дыхание подле себя и поэтому ничего не боялся...