Иван Гордовский

Полководец, в середине октября восхвалявший регента, в конце месяца разочаровался в патроне. Если верить адъютанту очаковского героя Манштейну, истинная причина недовольства – непомерные амбиции военного министра, мечтавшего о звании генералиссимуса и абсолютной власти над империей. Однако тщеславие и честолюбие сыграли злую шутку с прекрасным инженером и весьма скверным политиком. Неясно, с чего он взял, будто человек, жестко контролировавший властную пирамиду России на протяжении всего царствования Анны Иоанновны, после кончины покровительницы удовлетворится внешним блеском титула регента, а...

Ближе к полуночи 5 октября Алексей Бестужев, Алексей Черкасский, Карл Бреверн, Никита Трубецкой в сопровождении секретаря Андрея Яковлева уединились в кабинете для сочинения «определения» о регенте (манифест о младенце-наследнике, скорее всего, писал в собственном доме А. И. Остерман). Творение группы авторов, зачитанное утром 6 октября в предопочивальне императрицы, наверняка удивило людей проницательных, и в первую очередь вице-канцлера, которого в кресле принесли в ту пору в Летний дворец. Две статьи законопроекта выглядели довольно странно: 1. «…в таком случае, ежели… наследники, как Великий...

Если продолжить, то тщательный анализ всех имеющихся в нашем распоряжении документальных материалов о воцарении дщери Петровой не оставит камня на камне от прежних, подчас просто нелепых или мифических утверждений. Зато обретет и внутреннюю логику, и жизненную естественность иной, для плененного догмами и схемами сознания невероятный сюжет: история о целенаправленной, упорной и всесторонне продуманной деятельности одного человека по организации государственного переворота, которому помогала сплоченная команда преданных соратников и сочувствовало подавляющее большинство соотечественников, как благородного, так и «подлого» происхождения...

Еще 22 апреля Волынского препроводили из личного особняка под караул в Адмиралтейство, куда свезли и прочих узников, а 26 апреля вместе со всеми – в Петропавловскую крепость. Параллельно под нажимом из Зимнего дворца генералы пробовали выжать что-либо из эпизодов, связанных с Тредиаковским и Яковлевым. 23 апреля в комиссии официально зарегистрировали жалобу поэта. 24 апреля опросили лиц, упомянутых в челобитной секретаря. Без толку… 28 апреля А. И. Ушаков и И. И. Неплюев, с 22 апреля непосредственно занимавшиеся дознанием, прочитали покаянное письмо Петра Еропкина...

Понятно, какие чувства питал к гонителю господин секретарь, и в какое грозное оружие униженный и оскорбленный, ведавший многое о кабинетной деятельности Волынского, мог превратиться, заинтересуйся им курляндский герцог. К несчастью для русского боярина, Иоганн-Эрнст Бирон Яковлевым заинтересовался и, похоже, не преминул встретиться с ним. Контакт вельможи с простым смертным дал нужный эффект. Исповедь клерка о порядках внутри Кабинета в пересказе фаворита произвела впечатление на Анну Иоанновну. Императрица согласилась ознакомиться с письменным заявлением секретаря, которого Бирон сразу же отправил сочинять челобитную...

Бирон тоже прочитал записку в немецком переводе В. Е. Ададурова. Но внимание обратил не на критические стрелы в вице-канцлера, а на эпилог с «поучениями». Герцог Курляндский хорошо знал нрав «женушки», не любившей выслушивать нотаций от кого-либо, и было интересно посмотреть, какой отклик найдут у царицы тезисы ее нового друга. В общем, Бирон одобрил затею Волынского, который тогда же в Петергофе и преподнес монархине разоблачение остермановых козней. Индикатор сработал как нельзя лучше, хотя и не так, как мечталось Светлейшему. Анна Иоанновна не разгневалась на «учителя». Всего лишь пожурила, посетовав не без досады: мол, ты письмо подаешь, «якобы [для] моладых лет государю»{78}...

Видно, недаром в народе говорят, что гордыня – большой грех. А за грехи рано или поздно расплачивается каждый. Увы, Волынский с юных лет кичился своими аристократическими корнями и родословной, свысока взирал на тех, кто служил в маленьких чинах, и презирал беспородных выскочек. Легко догадаться, кого при подобном мировоззрении заносчивый боярин люто ненавидел – холопствующих шутов, высмеивающих ради забавы патрона все и всех, в том числе и аристократическую спесь. Артемий Петрович просто терял самообладание, если особы данного сорта попадались ему в руки. На снисхождение, тем более на прощение, рассчитывать не стоило...

Так началась Смута. За пятнадцать лет Россия избрала четырех царей (Бориса Годунова, Дмитрия-Самозванца, Василия Шуйского, Владислава Ягеллона) и столько же свергла (Федора Годунова, Дмитрия Самозванца, Василия Шуйского, Владислава Ягеллона), не найдя ни в ком идеала. Пока искали лучшего, поубивали уйму народа, наводнили страну интервентами, разорили и превратили в пепелища тысячи селений и городов, включая столицу государства – Москву. В 1613 году русское общество, совершенно измученное, ослабевшее...

Долгоруковы честно на вопрос не ответили. Василий Лукич свалил «грех» на покойных князя Дмитрия Голицына и графа Павла Ягужинского. Сергей Григорьевич приплел к делу покойных Ивана Дмитриева-Мамонова и Льва Измайлова. Ивану Григорьевичу и Ивану Алексеевичу сказать было нечего{75}. Первый враг императрицы не дожил чуть менее двенадцати месяцев до спасительного октября 1740 года и около двух лет до освобождения, реабилитации и возвращения ко Двору. Повезло только Василию Владимировичу Долгорукову, при Елизавете Петровне вновь занявшему президентское кресло в Военной коллегии. Дочь Петра Великого...

Первым опомнился Василий Лукич Долгоруков, который порекомендовал императрице не торопиться с вердиктом, а посовещаться в своем кабинете с членами правительства. Анна Иоанновна сделала вид, что колеблется. Тогда к ней подошла герцогиня Мекленбургская и приободрила сестру: «Нет, государыня, теперь нечего рассуждать. Вот перо – извольте подписаться!» Монархиня, вроде бы воодушевленная порывом Екатерины Иоанновны, обмакнула перо в чернильницу и подписала челобитную, а затем вдруг обратилась к капитану гвардейского караула: «Я вижу, что я здесь не в безопасности. Повинуйтесь приказам, которые передаст вам от моего имени генерал-майор Салтыков...