Саша Ерофеев

Расчет Остермана оправдался в точности. Голицын проигнорировал обе петиции. Задерживая утром 7 февраля отсылку в печать манифеста о восшествии на престол Анны Иоанновны, князь, похоже, уповал на благосклонный для себя отзыв тех, кто стоял за гвардейскими майорами. Увы, ожидания оказались напрасными. В итоге во второй половине дня 7 февраля на заседании Верховного Совета он в союзе с младшим братом и графом Головкиным проголосовал за отсрочку публикации кондиций до приезда царицы. Мотивировку троица привела весьма красноречивую: «Объявление тогда учинить, когда Ее Императорское Величество прибудет, от ея лица, для того, чтоб народ не сумневался (в смысле не подозревал...

19 января судьба опять улыбнулась Андрею Ивановичу: Голицын поручил ему надзирать за подготовкой похорон скончавшегося императора. К больному вице-канцлеру зачастили члены погребальной комиссии, руководители коллегий и дворцовых контор. Естественно, визиты не ограничивались решением конкретных проблем, связанных с печальной церемонией. О политике тоже говорили. В итоге квартира Остермана во дворце Лефорта превратилась в штаб оппозиции Голицыну, где медленно, но довольно успешно формировался крепкий альянс разных партий и группировок, не желавших мириться с диктатурой престарелого аристократа. Тактика сопротивления вырабатывалась тут же...

В итоге всем поборникам свободы довелось выбирать из двух зол меньшее. И большинство в двадцатых числах января признало необходимым объединиться с Остерманом, дабы воспрепятствовать появлению в России доморощенного Кромвеля или нового Годунова. Среди тех, кто после длительных раздумий и дискуссий в кругу друзей и знакомых сблизился с партией Анны Иоанновны, – десятки вельмож, гвардии офицеров и обыкновенных дворян, живших в Белокаменной или приехавших в город на несостоявшуюся свадьбу Петра II с Е. А. Долгоруковой: В. Н. Татищев, А. К. Зыбин, А. М. Черкасский, А. И. Шаховской, И. Ф. Барятинский...

Дуэль двух сиятельных министров за первенство в правительстве, длившаяся менее двадцати часов, завершилась. Никто, кроме десятка посвященных лиц, о ней не ведал и не узнал. Москвичи даже не подозревали о политических страстях, бушевавших за закрытыми дверями Лефортовского дворца и Мастерской палаты. Между тем четыре человека втайне решили судьбу страны, не спрашивая мнения тех, от имени которых фактически выступали. Неважно, по каким мотивам, но они побоялись вынести на суд общества проблему первостепенного значения: лишать Романовых всех их полномочий или нет; а если да, то что предпочесть – коллегиальную или единоличную диктатуру или разделение властей...

Но Дмитрий Михайлович был не из числа тех, кто сразу капитулирует. Ведь голосование по двум проектам конституции ночью 19 января не состоялось. А значит, шанс переиграть конкурента у Голицына еще существовал. Князь точно оценил обстановку и ударил по самому уязвимому месту соперника: в антракте между ночным и утренним совещаниями он побеседовал с глазу на глаз с Василием Владимировичем Долгоруковым. О чем конкретно вели речь два сановника, мы не знаем. Но настораживает один примечательный факт. Феофан Прокопович и Вестфален прямо, Лефорт глухо обвинили А. Г. Долгорукова в том, что он ночью 19-го...

Перед ними на столе лежали два сенсационных документа. Первый, озаглавленный «Способы», выложил на бархатную скатерть Василий Лукич Долгоруков. Второй, без названия, представил Дмитрий Михайлович Голицын. Остерман от неожиданности, наверное, долго не мог прийти в себя: ему выпало участвовать в обсуждении двух проектов конституции, предусматривающих введение в России республиканской формы правления. Оба варианта исходили из одинаковой структуры высших органов власти. Исполнительные полномочия вверялись Верховному Тайному Совету, которому надлежало руководить страной при помощи Сената и Собрания выборных от шляхетства...

Зачем Григорьевичи осмелились на явную авантюру, понятно. Никто из них не хотел покидать с таким трудом завоеванные властные вершины. Однако что подтолкнуло умного и опытного дипломата Василия Лукича Долгорукова одобрить дерзкий план? Чувство фамильной солидарности?! Навряд ли. Князем двигало нечто иное, и можно с большой долей уверенности утверждать: шестидесятилетний член Верховного Тайного Совета думал использовать императрицу Екатерину Алексеевну Долгорукову в качестве бессловесной марионетки, содействующей введению в России республиканской формы правления на манер шведской модели. Просвещенный...

«Затейка» членов Верховного Тайного Совета на исходе зимы 1729/30 года – одно из самых загадочных событий в русской истории XVIII века. Что это было? Многим хочется думать, что первым шагом на пути к конституционной монархии, спонтанным, неподготовленным и потому неудачным. Правительство и дворянство просто не поняли друг друга, вследствие чего много обещавший либеральный проект потерпел фиаско. Однако мы вновь имеем дело с заблуждением, ибо популярный вывод опирается на поспешный и неточный анализ источников, имеющихся в нашем распоряжении. Ведь по обыкновению за бортом исследований остались многие...

Около пяти часов вечера 7 сентября Петр II возвратился в столицу, остановившись в Летнем дворце. Не откладывая, царь объявил по гвардии, чтобы в полках не исполняли ничьих приказов, кроме генералов Юсупова и Салтыкова. Тем временем Светлейший, подавленный и отчаявшийся, просидел всю вторую половину дня в Ореховом кабинете в задумчивости. Вечером из Летнего дворца вернулись Мария и Александра Александровны, которых царская семья приняла весьма прохладно. А утром 8 сентября Семен Андреевич Салтыков нагрянул в дом князя с указом о домашнем аресте. Указ Александру Даниловичу зачитали в Предспальне...

Демонстративная обструкция генералиссимуса 3 сентября шокировала и переполошила многих. Неужели пробил час падения Голиафа?! Ни в коем случае! Царь просто намекнул князю, что с ним шутки плохи, и тем удовлетворился. В седьмом часу пополудни 4 сентября Петр минут пятнадцать общался с встревоженным Александром Даниловичем. Оба быстро осознали: в основе новой стычки – недоразумение. Помирившись, сразу же расстались, не подозревая, что прощаются навсегда. Из царских апартаментов Меншиков «изволил иттить (в тех же палатах) в свои покои и забавлялся в шахматы». Потом поужинал и лег спать. Утром 5 сентября – в день тезоименитства Елизаветы Петровны – Светлейший проснулся в седьмом часу...