Иван Петров

замаскирован под зебру и не хочет пугать местное население. Вениамин громко скрипнул зубами. Эдуард запустил руку в кабину. — Это от Васи, — сказал он. — Гостинцы. Печенье и шампанское. — Не надо, — сказала Ангелина. — Не хочешь? Ну и превосходно, изумительно, — обрадовался Эдуард. Причаливайте, друзья мои. Завтра нам предстоит большой день. Элла Степановна с Андрюшей приняли от Вениамина, который забрался в грузовик, вещи и понесли их в дом. Два последних чемодана достались Вене. — Идите, — сказал Вениамин. — Я потом. Ангелина прошла в дом первой. Она сразу принялась за хозяйство — делала...

Постепенно мирные звуки вечера возвращались в деревню. Собаки негромко обменивались впечатлениями, вновь заиграло радио. Деревня делала вид, что ничего не произошло. И тут со стороны леса, подходившего к самой околице, в воздухе материализовалась тонкая белая фигура, которая плыла над сырым выгоном. Первым эту бесплотную фигуру увидел Вениамин, тихо ахнул и быстро отступил за машину. Он, разумеется, не верил в привидения, хотя в тот момент был склонен поверить во что угодно. Но даже и поверив, Веня никогда бы не спрятался за машину, не будь на нем безобразных следов черной туши. Движение...

— Шутка это, — сказал Эдуард. — Вася рыбкой балуется. Уху любит. Самому некогда, так он детям подарки за рыбку привозит. Рыбка у нас славная. — Ушицу все любят, — донесся из темноты голос. — Это точ-на. Только смотря в каких количествах. Доберусь я до тебя, Василий. — Иди ты! — озлился Вася. — Уже ушел, — сказал дед издали. И снова воцарилась тишь. Где-то далеко хлопнула дверь, выпустив человеческий голос и звук краковяка. Взбрехнула собака, другая быстро, словно спросонья, ответила ей... Вдруг тишину разодрал, смыл и отбросил страшный нечеловеческий крик: — Омниамеемекумпорррто! Этот...

Этой фразой и резким голосом Эдуарду удалось нарушить очарование сказки. Грузовик скатился с холма, вызвав негодование собак, миновал крайние дома, потом Эдуард постучал в кабину, веля Василию остановиться перед высоким, серебряным от старости бревенчатым домом. — Здесь мы вас и разместим, — сказал Эдуард Олегович. — Школа у нас начальная, — добавил он, спускаясь на землю. — Небольшая, в данный момент находится в состоянии ремонта. Клуб активно используется молодежью, сам я размещаюсь в здании клуба, в одной комнате. А этот дом доступен. Семья невелика, а от скромной мзды никто не откажется...

— Дальше пути нет. Тайга, болото, горы, — сказал Эдуард. — Край света. Так и живем. Вениамин стал кашлять. Надрывно и скучно. Ему было стыдно, но остановиться он не мог. Эдуард достал из верхнего кармана пиджака пачку таблеток и спросил: — Без воды сможешь проглотить? — Смогу, — сказал Веня. — Глотай. К утру пройдет. У меня здесь дисквалификация наступает. Воздух чистый, никто не болеет. И я, фельдшер, по совместительству руковожу культурой. Василий включил фары. Темнота сразу поглотила тайгу. Через несколько минут машина выкатила на вершину холма, и впереди в распадке показались уютные теплые огоньки...

Машина выехала на каменное покрытие. Торцы были уложены полукружиями, ровно, словно на площади немецкого города. Грузовик сразу прибавил скорость, покатил веселее. Андрюша вытянул вперед голову и сказал: — Одна тайна набегает на другую. Кто мог ожидать? — А что там? — спросил из угла кузова Вениамин. — Торцовая мостовая. Это тоже майор-помещик баловался? — В этих местах помещики не жили, — сообщил Вениамин...

У моста через реку Сотьву простояли полчаса. Эдуард Олегович оказался прав. Тушь была спиртовой, качественной, стойкой. Ни мыло, ни песок ее не взяли. Полосы и пятна на Вениамине лишь слегка потускнели. На дне кузова тушь засохла и блестела. Солнце отражалось в ней, как в бездонном омуте. Наконец поехали дальше. Андрюша и Эдуард стояли, держась за кабину. Вениамин сидел в углу и делал вид, что читает в оригинале роман Агаты Кристи. После сельца Красное дорога сузилась. По сторонам потянулись вековые ели, которые закрывали дорогу от опускавшегося солнца. Иногда стена елей прерывалась голубым озером, подпиравшим стену скал...