Матвей Балашов

- Одиннадцать миллиметров. По тонкому льду ходите, молодой человек, - мужчина в свежей медицинской маске показал мне рукой, куда идти дальше. Я невольно взглянул на его пальцы, ногти на которых были идеально подстрижены. А я поленился один день, и уже целых одиннадцать миллиметров. И это на мизинце! Стыд-то какой... Никогда ещё я не был так близок к тому, чтобы меня развернули на первом пункте досмотра. На следующем пункте стояла приветливая женщина с рыжими волосами с устройством для измерения температуры в руках...

Новый день – новый повод для тоски. Ему приснился такой интересный сон. С сюжетом, контролируемый, как полагается. А рассказать некому. С утра у людей абсолютно нет желания слушать рассказы других людей о своих снах. Особенно если они не очень-то хотят с этими другими людьми общаться. Он перебирал в голове знакомых, которые могли бы выслушать его рассказ и проникнуться. Он тут же отметал всякого, кто оказывался в списке претендентов. Этот только посмеется, этот ответит только под вечер, эта вообще не прочитает сообщение… Вот с ней все было иначе...

- Положи на место! - крикнула Алёна с другого конца комнаты. - Я всего лишь хотел посмотреть, что это, - виновато ответил Стефан. - Ты должен спросить разрешения, прежде чем брать что-то с моего стола. Разве я не говорила тебе этого вчера, позавчера и каждый день до этого? - А ты говорила? - Не надо издеваться надо мной, я уже не в том возрасте, - вздохнула Алёна. - А в каком возрасте над человеком можно издеваться? - спросил Стефан с искренним интересом. - Не придирайся к словам, пожалуйста. Я очень устала, - её поза, напоминающая желе, подтверждала эти слова...

Глава 2 Сегодня он решил не заходить в социальные сети. Для него это имело огромное значение. Пусть люди переживают, гадают, строят теории, почему же он не онлайн. Когда его посещало подобное желание, а случалось это нередко, он напрочь забывал, что он не в кино и уж тем более он не главный герой. Всем нет абсолютно никакого дела до того, в сети он или нет. Даже его немногочисленных друзей это взволновало лишь в первые несколько раз. Не растрачивать же нервы по таким пустякам во время каждого приступа дефицита внимания...

Глава 1 - Прости, что я пишу тебе. Просто хотел узнать, как у тебя дела. Они не общались уже больше полутора лет, потому что однажды ему написал ее парень с просьбой больше с ней не контактировать. Вот так общаешься с человеком 4 года, а потом в летний погожий денёк твой мир резко становится пустым. Или тебе только так кажется? - Тебе не нужно извиняться каждый раз, когда ты пишешь мне. - Я не хочу портить твою личную жизнь ещё больше. - Что ты имеешь в виду под «еще больше»? - 4 года общения со мной, должно быть, были мукой для тебя...

Вам случалось бывать в горящем здании? Мне вот - да. Чувство не из самых приятных, если честно. Это случилось в прошлом году, когда я был в десятом классе. На уроке истории я, как обычно, играл в какую-то глупую игру на телефоне, чтобы убить время, пока нам рассказывали о реформах Сперанского. За окном распускалась весна, и на душе было тепло. Весной хочется жить, как никогда. В это время года я не обращаю внимания на проблемы и невзгоды, потому что магия весны делает их мелкими и невзрачными. Многие...

Похороны В день похорон мне казалось, что сегодня я пойду в кинотеатр, и, возможно, на не самый интересный фильм. Но я ошибался. Папа приехал с утра и первым делом обнял маму с сестрой. Слезы он сдержал, чего нельзя было сказать о других участниках объятья. При жизни я никогда не бывал на похоронах, поэтому я провожал катафалк с интересом. Но вскоре я разочаровался. Все эти архаичные обряды в церкви: святая вода, поцелуи в лоб, молитвы – были настолько муторными, что даже самому умершему надоело смотреть на это через 40 минут...

Морг В течение следующего дня мама постоянно говорила по телефону и принимала соболезнования. Я удивлялся, как быстро разлетается информация, что даже мамин брат, с которым она не общалась с университета, посчитал нужным выразить свое сострадание. Лучше бы не забывал поздравлять маму с днем рождения все эти годы… Приходили бабушки и дедушки, утешали маму с сестрой, плакали. «Родители пережили ребенка – это ужасно», - мама услышала эту фразу, наверное, сотню раз. Меня бы стошнило, но рвотный рефлекс остался там, куда я уже никогда не вернусь...

Когда я вернулся в комнату, там уже была сестра с заплаканным лицом. Мама звонила в скорую, но не могла связать и двух слов из-за слез. Оказывается, все мои мысли при жизни о том, что я никому не нужен, были чушью собачьей. Как это глупо, считать себя одиноким, когда у тебя есть семья, которая тебя любит. Я присел – или приземлился – рядом с сестрой. Я бы хотел успокоить ее, сказать, что умирать не больно и не так уж плохо, что после смерти я обрел способность летать и проходить сквозь стены, но это было невозможно...

Осознание Я умер. Просто не проснулся однажды, и всё. Не страдал, не истекал кровью. Умер во сне и до сих пор не нашел ответ, почему. Сначала я не понял, что произошло. Почему я встал с кровати, но остался лежать. Точнее мое тело осталось лежать, а я был чем-то невидимым, неощутимым. Не призраком, как в фильмах, а чем-то абсолютно уникальным, не известной науке субстанцией, веществом, бесформенной материей. Как ни странно, но я довольно быстро догадался, что произошло. Меня не особо поразил тот факт, что больше я не живу...

Я увидел его, свет в конце тоннеля. Тот самый, знаменитый.  Я начал идти к нему, ведь другого варианта не было. Сзади сгущалась тьма. Непроглядная и пугающая. Оставалось только безвольно идти к свету, как мотыльки летят к фонарю, чтобы погибнуть. Рассчитать расстояние даже приблизительно было невозможно. Горизонт – это линия, всё отдаляющаяся от тебя по мере приближения к нему. Также и со светом в конце этого тоннеля, видимо. Шли секунды, минуты, часы, возможно, даже дни. Но я видел только белую точку, ярко светящую вдали...