обитель уютных тварей

Утро холодное и молочно-белое. Эрей приподнимается, стягивая с Эро одеяло, и глядит в окно. Она ведёт острым плечом, будто от холода и дышит на воздух, представляя тающее облачко пара. Чувствует на себе тяжёлый — как и всегда — взгляд и оборачивается с полуулыбкой. Нависает над Эро и целует его в лоб, тёмные кудри закрывают их от зеркала, стоящего напротив. Она вглядывается в его странные глаза — те же, что у дочери — чёрные с алыми белками, запускает прохладные пальцы в волосы, гладит по щеке, даря ласку...

10/31: Узор теней и бликов. [#writober] -------------------------------------- Ал лежит в прелых листьях, на том же месте, где пропитал землю своей кровью семнадцать лет назад. К тому времени как его нашли, в одеревеневшем теле успели завестись черви. Взгляд упирается в тёмное, усыпанное звёздами небо, поддёрнутое бледной дымкой. И ему кажется, что что-то до сих пор копошится между рёбер, вгрызается в плоть, греет рыхлое сердце. Он криво улыбается, на лицо падает дубовый лист. Пора подниматься. Времени у него - до рассвета...

Христофер заваривает себе цикория. Зевает клыкасто, читает книгу, обводит взглядом комнату и качает головой. Он делал ремонт две недели назад. Всё устарело. Безбожно, бездарно устарело. Мысли о том, что нужно будет пойти купить жёлтую краску отвлекают его от гнетущей дыры в груди. Он сможет заговорить с продавцом. Он не будет один. У него есть Рагнар. Он вырастил Хриса, стал для него целым миром, отцом, и спустя века всё остаётся по прежнему. Даже не смотря на то, как Рагнар когда-то обрубил его крылья...

Патрик выглядит так, как и должен. Как обычно. На нём слабо завязанный зелёный халат, открывающий треугольник кучерявых волос, в которых застряли кусочки бисквитного печенья. По крайней мере, он продолжает есть. Кожа вокруг глаз синяя с налипшими с другой стороны венами. Перед ним ноутбук — рдяная крышка, заклеенная веб-камера, западающая буква «i». Экран погас, пустой взгляд Патрика упирается в отражение. В доме, который он уже не может содержать, в гостиной с окнами на запущенный сад, в пожелтевших зарослях разума Патрика — вязкая тишина...

На вопрос, сколько Карме лет, та отвечает, что пошёл уже второй десяток. Она напевает песенки маминого друга, белобрысого-убийцы-с-холодными-руками, прыгает с тыквы на тыкву и вдруг замирает. На ней ситцевое голубое платье, белые колготки и белый же мужской пиджак, рукава которого едва ли не волочатся по земле. Она облизывает губы и прыгает дальше, прямо к парню у дальнего дерева. Парень стоит в тумане. Рыжеватые распущенные волосы, темные глаза, красная помада, синие ногти, мешковатая одежда (мешковатость - странный цвет) и ковбойские сапоги...

Хейзел, как и подавляющему большинству, нравятся лекции по истории и мифологии, что ведёт Рагнар каждый вторник и четверг. Он всегда разворачивает свою долбанную  чайную систему, угощая студентов и уделяя каждому новому сорту «травы» несколько минут. Что символизируют чаинки, каких богов тот или иной напиток, как он использовался у древних ведьм и шаманов, какие свойства остались до сих пор, и в чём чай может помочь неокрепшим светлым умам. Увлекательное начало, вот только Хейзел предпочитает кофе,...

Маа. Немногим сквозь века удалось пронести имя неизменённым. Некоторые обменивают и продают, другие вырастают и не могут больше тесниться в застенках старого звучания, ведь если меняешь суть - то же стоит сделать и с названием. Волны скалы точат. Но Маа не ощущает, что из года в год бьётся о берег, забирает чужую суть - песчинка за песчинкой. Она скорее скала, что истончается год за годом, но кроме этого остаётся неизменной. По меркам людским Маа живёт едва ли не вечность, но она никогда не обманывалась насчёт своей смертности...

Элизар лишает жизни, равно как и дарует её - мимоходом, не придавая этому значения. Он идёт вперёд, не оглядываясь. И настигшая слепота осталась незамеченной. Исчез один инструмент - на него будет десяток новых. Если у людей обостряется слух и обоняние, у таких как он увеличивается сила, и владение ей становится филиграннее. Он вёл прежнюю жизнь, не посчитав, что стал уязвим. Что теперь не сможет позаботиться о своей семье. С течением времени в этом убедились и остальные. Но что насчёт тех, кто сильнее...

Привокзальное кафе. Утро. Сонные люди и пар над чашками чая. А у него на столике ещё и фисташковое мороженое в маленькой вазочке. Чай же расплескался от неловкого движения руки, когда Самант доставал из большой дорожной сумки телефон. Он ему был нужен не для звонков, не ради навигатора - у таких, как Самант эта функция будто встроена в сам мозг - не для игр. Просто новости узнавать было удобнее именно так. Одно небрежное, но красивое в некой собранности движение над пролитым чаем, и пятен на скатерти как ни бывало, а остывший, пока Самант читал, чай вновь стал горячим...