Сергей Зорин

Конечно же ни в субботу, ни в воскресенье никто никого не нашел. Я и Павел оба этих дня были с оперативной группой по поиску Алисы и мы пересмотрели огромное количество видеозаписей с вокзалов и аэропортов, практически не спав. На еду времени тоже не было, так что полковник, можно сказать, не совсем шутил. Катя позвонила мне в субботу и сказала, что приедет из Петербурга не раньше середины недели, что в какой-то степени меня почему-то успокоило. Я не хотел пока с ней с ней разговаривать, ведь в любом случае у меня перед глазами возникал бы портрет ее матери в молодости, который даже снился мне ночью в воскресенье, когда я все-таки смог выкроить пару часов, чтобы поспать...

- Я еду вПитер, - сообщила мне Катя по телефону в субботу утром. – Какие-то проблемы в нашем филиале. Думаю, завтра уже вернусь. Нужно признать, эта новость меня обрадовала. Сейчас мне было совсем не до нее: она бы только помешала мне, так как я задумал одну сумасшедшую вещь. Тогда она мне казалась не только сумасшедшей, но даже глупой и идиотской. В девять часов дня я припарковался недалеко от дома, где прошло детство Катерины и где еще совсем недавно мы пили чай с ее мамой. Выйдя из машины в огромных солнцезащитных очках, я пошел неспешным шагом по улице. Погода стояла хорошая и солнечная, на...

В пятницу, когда прошло ровно две недели после нашей первой встречи с Алисой, мы увиделись вновь. И, как и в прошлый, раз Алису привели под конвоем. Мы втроем сидели в небольшой комнате для допросов внутренней тюрьмы Службы. Алиса была одета в стандартную робу, по цвету (да и материалу) напоминавшую мешок из-под картофеля. Довольное длительное пребывание под стражей сказалось над ней: она выглядела намного хуже, чем при первой встрече, под глазами были огромные синяки, лицо, и без того худое, представляло из себя скалу из острых углов. - Как у вас дела? - поинтересовался я после приветствия. Она посмотрела на меня отрешенно и как-то обреченно, после чего глухо произнесла: - Замечательно...

С того момента как Павел сообщил мне о назначении Агеева время словно замедлилось: минута казалась часом, час – днем, день – неделей. Несколько раз я порывался позвонить Лиходееву, чтобы узнать не заговорила ли Алиса, но одергивал себя в последний момент, ведь высока вероятность, что не только мы в курсе пропуска и назначения и тогда девушки уже не будет в Солнцегорске, что меня не особо-то и обрадовало бы. Я старался во всем вести себя как можно более естественно, но выходило у меня весьма плохо. Катерина мое состояние заметила, но мне кое-как удалось убедить ее, что это всего лишь влияние навалившихся бумаг и отчетов...

К обеду 26 марта мы уже были в Москве и отчитывались перед полковником – начальником нашего управления – о том, что увидели. По пути в столицу мы решили написать все как было, резюмировав отсутствие возможности дать какую-либо внятную оценку данному явлению. «Нет от вас толка совсем» - сказал нам товарищ полковник и грязно выругался матом, заметив, что никто в Москве не знает, что делать с объектом. После аудиенции у нашего начальника мы с Павлом разъехались по домам, где я попытался выспаться, что вновь оказалось совершенно невозможным. Бессмысленно провалявшись около двух часов, ближе к шести вечера поднялся и прошел в ванную – освежиться, так сказать...

Мартовское утро не оставляло никакой надежды на то, что грядущий день будет солнечным и теплым. Я безо всякого энтузиазма налил воду в чашку с растворимым кофе и, сев за небольшой письменный стол, стоявший в самом начале гостиничного номера, откинулся на спинке стула. Нужно было включить ноутбук и проверить почту, но мне было просто лень. Лень делать хоть что-то. Хотелось тишины и покоя и этот момент был именно таким. Я знал, что в любую минуту раздастся телефонный звонок или стук в дверь, или дверь откроют просто без стука. Обстановка в номере не содействовала хорошему настроению. Она вообще ничему не содействовала...