TLebedeva

Это я по секрету тебе сказал, или только давай это останется между нами. С этих слов обычно начинается рассекречивание чужих секретов, которые так тщательно призваны быть хранимыми одними и так беззастенчиво рассказываются другими. И такая значимость вдруг возникает у этого тайного знания, практически тайное знание обрядов ордена тамплиеров и розенкрейцеров. Оно живет само по себе, по-доброму, а иногда и не очень, и передаётся из уст в уста. Каждый носитель добавляет детали, вплетает вензеля своего видения в это знание, которое после всех метаморфоз становиться и вовсе произведением устного искусства. И так по мере соответствия знания текущей ситуации, каждый раз уже обогащенный секрет ждёт очередной возможности видоизмениться. Ну и отдельный вид для исследования таких секретов —это наблюдать за эмоциями рассказчика. Такой разнообразный спектр эмоций в зависимости от взаимоотношений, закачаться можно. От искренней радости до злорадства. С тонкостью и чувственностью передаваемых через своё мировоззрение. Откуда такое желание делиться чужими секретами доподлинно не известно. Но то, что практика распространенная, известно достоверно.

Верю — не верю. Те самые мысли, которые вызывают тревожность. Рядовое собрание. Позитивные новости. Кто-то усиленно хлопает в электронные ладоши, кто-то ставит сердечки. Реальность, видео-собрание. Всё работает! Все заняты. Практически пятилетка за три года по темпу и росту. Ни слова о происходящем. Вопросы около жарких тем, без лишних эмоций. Уклончиво и живо, по негласной договорённости, обтекающими формулировками обсуждаем только задачи и проекты. Тихо-тихо перешептываются коллеги в open space. Что же будет дальше. Особое внимание старшему поколению, они жили в 90-е. Вопросы о навыках выживания, вот что интересно. А как, а что? Как справиться с тем, что происходит прямо сейчас? Конечно однозначных ответов нет. Коллеги погружаются в воспоминания. Рассказывают, как и что доставали из товаров. Что было в свободном доступе, а что в дефиците. Как выглядела зависть и изнаночная сторона человечности. Так наслушаешься, и внутренне лихорадит. То от недостатка, то от избытка информации, от противоречий, ненависти и боли. А ещё такое странное ощущение диссонанса, того, что прямо сейчас происходит на работе и за ее пределами, в стране и мире. Как изменились разговоры. Сейчас лишь одно понимание, что всё изменилось. Глобально, быстро. Выглядят перемены как безобразная и нарывающая рана. Она болит и тикает. И в голове свербит один вопрос: как, а главное чем эту рану можно заживить?

Сходила на балет. Лебединое озеро. Произведение небывалой красоты и вековой истории. Оркестр и артисты органично сплетаются в действии. Еще бы, постановка с более чем столетней историей. То и дело на сцене появляются и исчезают балерины и танцовщики балета. Масштаб постановки, зала, а также всего происходящего вокруг, точно имеет большую амплитуду, чувствую. Такой вариант ухода от реальности. Казалось, что в очередном па-де-дё балерина с танцовщиком балета открывают все новые и новые шкатулки, а там все больше и больше мыслей. Напомнило бабушкину шкатулку с мелодией и балериной, танцующей под неё. И вот уже хоровод в белоснежных пачках, заворожённо кружит, причудливо и эстетично исполняя разные по сложности движения. Тем временем, в голове, с балеринами кружат мысли и придирчиво цепляются как липучки. И кружат, кружат. Только вопросы, — вопросы без ответа. Антракт, смена декораций. Пытаюсь понять, какие у меня эмоции. Много всего. Сложно уловить. Уносит вопросами. Началось самое беспокойное действие на сцене, оркестр близок к развязке. Органика настроения музыки и мое внутреннее состояние потрясает. Вдавливаюсь глубже в кресло. Переживаю. Последняя сцена. Трагедия и неспокойная вода. Безмятежный танец лебедей. Такой, как будто ничего и не было. Приходит в голову мысль, что неслучайно этот балет показывали в СССР, да и на постсоветском пространстве, во время августовского путча 1991 года — на всех телеканалах, к примеру. Такое количество разных мыслей, эмоций и пережив

Память избирательна. Что-то западает в память и согревает в самые холодные дни, что-то парализует и формирует негативные установки. Сегодня о добрых воспоминания детства. В сад меня водил папа. Торопливо, большими шагами, стремительно и вперёд. Время года не имело значения для темпа, темпа его шага. Бодро, не принимая во внимание того, что поспеть в таком темпе сложно, если ребёнку пять лет. Все не имело смысла. Только темп — это смысл всего в моменте, скорость, стремление. Помню, выходим из дома. Размахиваем руками, с братом и сестрой, следуем к воротам частного дома. Стоим, кривляемся, ждём. Выходит папа. На старт. И вот, словно маленькие цыплята, двое в коляске или в санках. Я держу папу за руку, старшая. Большая. И вот, преходим дорогу, я жмурю глаза. Проходим один дом, другой. Солнечные лучи попадают на придомовые заборы. На земле рисунок, как будто зебра. Лучи солнца чередуется с тенью. Так и идём. Пружиню подпрыгиваю, стараюсь успеть за папиным шагом. До сих пор помню ощущение безопасности. Большая крепкая рука папы, мои закрытые глаза и лучи солнца. Причудливая игра света. Я и сейчас пружиню при ходьбе, особенно когда спешу. И знаете, память избирательна. Как хорошо, что я помню.