Екатерина Зайкова

На улице был сильный ветер и шел дождь, но я все равно шла, и мне было хорошо. А потом мы сидели на нашей кухне, пили кофе и болтали. До позднего вечера. Мы говорили и говорили, и не было темы, которой мы не коснулись бы. В обсуждении он настаивал на том, что я изменилась к лучшему. По его словам, это мне стоило столько сил и столько времени, что мне невозможно было этого не заметить. Что ж, я и сама так думала. В отношении наших отношений он был прав: я была измучена и внутренне опустошена. Но теперь я чувствовала, что начинаю жить в нормальном ритме. И даже начала получать удовольствие от этой жизни...

Маша достала из рюкзака горсть мышей и сжала их в руке. У всех четверых имелся хвостик. Что происходит? Внезапно котенок зашевелился на полу. Маша помогла ему подняться. Теперь она с удивлением обнаружила, что он не такой уж и маленький. — Ну, рассказывай, — сказала она котенку. — Что с тобой случилось? — Я заблудился, ― сказал котенок. ‒ Я случайно забрел в запретный лес. ‒ В какой запретный? ‣ спросил Сергей. Маша и котенок переглянулись. «Что же мы такое говорим?» ‖ подумала девочка. Котята–младенцы часто путаются в происходящем и изображают людей. Котенок говорил хриплым, грудным голосом. На птичьем языке...

Я начал ощущать себя не комфортно, и не стоял на месте. А наоборот двигался туда-сюда. Избегая шумных источников и губительной энергетики, в которой, я находился. — Эй, ты что с нами? — С удивлением спросила одна из девушек. Но, не успел я ничего ответить, как оказался, на несколько сантиметров выше их голов. — А ты точно настоящий? Смело сказал я, пытаясь перешагнуть через Лауру. Так как она была меньше ростом, я достал нож. Девочки, как-то странно переглянулись, и рука Лауры, у которой я взял нож, опустилась. Я не был готов к такому повороту событий. Я в ступоре стоял и смотрел на Лаурушку. «Стоять! Ты не настоящий, не ходи за мной»...

Игорь подбегает к домику номер пять. Смотрит на кнопку звонка. Вспоминает, что забыл спросить. …в то же, в какое и приехали… Показывает рукой на дом, стоящий напротив. Итак. Они теперь в соседнем доме. Беглый взгляд на соседний дом. Хулиган оглядывается по сторонам. В окне видно, как он нажимает кнопку звонка и начинает дергать за шнурок, как и в первый раз. С замиранием сердца прислушивается. Слегка вибрирует подвеска автомобиля. За спиной у него шкаф-купе. Отлично. Спокойно и размеренно он подходит к двери, достает из кармана ключ. И начинает его открывать. Некоторое время ничего не происходит, лишь музыка внутри квартиры продолжает играть свой жизнерадостный мотивчик...

Он писал об очень сложных вещах, например, о том, что информационная война может длиться месяцами, а может — годами. Она может иметь цель как критику существующих систем управления, так и попытку заменить их на новые. Он говорил, что сама технология «мирной войны» — это тоже не только отражение существующих экономических условий. Война может длительно идти под красивыми лозунгами, излагаться красивыми терминами. Но если не дать ей "широкого" распространения, она приобретает противоположный смысл. Источником общественного напряжения в момент её возникновения становится именно она сама, так как...

Он находился на обочине жизни, чтобы чувствовать себя свободно, на обочине нашей истории. И это чувство защищенности в отсутствие позиции или авторитета у современной власти очень сильно мне помогало. Я все время, с самого детства ощущал себя в центре событий, а теперь по объективным причинам мне больше нечем себя занять. Не знаю, в какой степени с этим связана нынешняя лихорадка вокруг города, но из-за той ситуации, в которой я оказался сейчас, город стал для меня чрезвычайно важным элементом жизни. И вот наша любимая сторожевая кошка Бабба, как будто понимая все происходящее, вдруг оправилась и опять стала бегать и прыгать...

Они жили с бабушкой в Москве, в двухкомнатной квартире (на верхнем этаже пятиэтажного дома), в коммунальной комнате. Жили очень бедно, с каждым днем денег все меньше и меньше. Я родилась очень поздним ребенком, из-за того что бабушка заболела и не дожила до моего рождения полгода. Когда я родилась, бабушке было уже восемьдесят семь лет. Она так хотела меня увидеть, что даже отказалась от хрущевки, где ей давно было тесно, и продала ту единственную комнату. Там мы и жили с тех пор, когда бабушка слегла и уже не вставала. Мать работала на "Гражданском" при заводике по производству полиграфической продукции...

Маленькое кафе было открыто круглые сутки, практически, и, торгуя пивом и едой, служило заодно и кофейней, и игровым залом. Рядом с ресепшеном стоял бодрый старичок в белом костюме и расхаживал от угла к углу, ведя ежевечерний учёт прибывающих. С его появлением Пино быстро перевёл взгляд на часы, и замер, глядя за окно, разрисованное во все цвета радуги: — Вышли уже? Ну что, пойдём? Ио ответил не сразу, по его лицу было видно, что он безмерно устал за последний месяц. Потом вздохнул и протянул Пино руку: — Извини, но тебе придётся меня подождать. Терасиму это не понравилось. — Ты так и не объяснил, в чём дело? — В чём дело, в том, что Кёлер наверняка копает под нас...

Когда они встретились, возраст исполнителя был не менее тридцати пяти лет. Если не больше. Исполнитель был одет в коричневый пиджак и рыжеватые кожаные брюки. – Вы кто? – спросил он. – Я поэт, – тут же ответил Адамушев. – Константин Адамушкин. Он вдруг понял, что не знает, как зовут этого человека. Адамушкин медленно приближался к нему. «Вероятно, я ему нужен, — подумал Адамушкин. — Нужен именно как исполнитель». – Вы знаете, я, кажется, вас где-то видел, но не могу вспомнить, где именно. Голос у исполнителя был басовитый, с вибрирующими, как после глубокого вдоха, звуками. Да он нервничает, подумал Ада-мушкин и сразу же вспомнил о своей встрече с Тиллем Линдеманном...

Теперь свет лился только на стеклянную трубку, которую, как он знал, могла держать в одной руке женщина. Неподвижно расположившись, он ожидал ее шагов. Когда шаги послышались, он сделал вид, будто засыпает. Он был готов к тому, что она зажжет лампу, но ошибся. Постояв над ним некоторое время, она прошла в другую комнату, и он услышал шум отодвигаемого кресла, приглушенные звуки, которые могли быть только дыханием, да еще едва слышное, очень взволнованное бормотание. Затем раздался ее голос: — Все мое естество восстает против вас! Вы тоже, как и я, видите, что, когда вы встаете из-за письменного стола, вас начинает неудержимо клонить ко сну...

Только взобравшись на гору он увидел то, на что никто из них прежде и не взглянул бы, если бы не было на то приглашения Рэнальда. Над горизонтом величественно поднималось солнце, гонимая могучими потоками теплого воздуха из-за моря. Рядом с горой, внизу, на расстоянии полета стрелы, лежала широкая полоса синей, как глубокая морская вода, реки; ветер развевал ее волосы, и с любопытством наблюдал мальчик за тем, как солнце освещает ее спокойные воды, пока не стало слишком жарко и не пришлось закрыть его от своих глаз рукой. После захода солнца, они устроились на самом большом валуне, который нашли,...

Она не поверила своим ушам. – Но почему? Секунду он вглядывался ей в лицо и вдруг вымученно засмеялся. – Я эгоист, Лори. Мне жаль, что так вышло. Она встала. И почему-то вновь взялась за ручку двери. Возможно, я заблуждалась, думал Джонни. Возможно, все будет в порядке. Но если так – почему же ты не бросаешь меня на полпути? Почему? Она осторожно отворила дверь. Джонни не отставал. В полумраке коридора было не разобрать, кто из них двоих в чем одет...