Эльвира Барякина

Эльвира Барякина Мой родной Нижний Новгород долгое время был закрыт для иностранцев — слишком уж много у нас было военных заводов. Никто из моих знакомых не был за границей, и внешний мир для нас существовал в виде кино, книжек и журнала “Вокруг света”. Первый раз я увидела иностранцев в трамвае: это были два чернокожих паренька, студента Мединститута. КАК на них все смотрели! Если бы в вагон вошел сам Горбачев, он бы не произвел такого фурора. В начале 1990-х в наш город хлынул поток американских проповедников...

Многие считают, что быть талантливым — это обладать уникальными, врожденными способностями. На самом деле любой талант — это продукт не одного человека, а его среды. Если вы художник, а ваша среда считает, что искусство — это ерунда, вы будете тратить ресурсы не на обучение и практику, а на то, чтобы отстоять свое право творить. Именно это займет 90% вашего времени и именно поэтому вы, скорее всего, проиграете свою битву. У вас просто не хватит сил и на борьбу, и на каждодневную дела, без которых, увы, не обойтись...

Когда мне исполнилось 15 лет, папа решил, что пора из меня делать человека. Посмотрев местные новости, он выяснил, что в верхней части города (а это вам не нижняя, где мы жили), начался набор в экспериментальный гуманитарный класс, где будут учиться “элитные дети”. Меня записали на собеседование, и я отправилась покорять вселенную в виде директрисы, завуча и дородной учительницы английского языка. Это был допрос с пристрастием, и следствие вытянуло из меня все тайны: Да, я пишу великий исторический роман...

В одиннадцатом классе мы с подругой Мэм втайне завидовали друг другу. У меня был бюст, а у нее был Волков, с которым она гуляла, болтала по телефону и даже целовалась. Волков учился с нами в одном классе, и это было невыносимо. Раньше во время перемен мы с Мэм гуляли по коридорам и обсуждали достоинства друг друга и недостатки окружающих. А теперь Волков уводил ее к гардеробу, где имелся романтический темный угол. Я бы тоже с удовольствием в кого-нибудь влюбилась — но в кого? Самый симпатичный мальчик нашего класса, волоокий Сережа, был странненьким и все время говорил о Боге...

Когда я умру, перед вратами рая меня встретит привратник — как и положено, в каске и бронежилете с крыльями. — Писала, стало быть, всю жизнь? — строго спросит он. — Так точно-с, — смущенно признается моя душа. — А польза от этого была? — Ну… — Душа начнет переминаться на босых пятках. — Наверное, была. Некоторым нравилось. Привратник полезет под бронежилет, достанет свиток и долго будет изучать его, щуря дальнозоркие глаза. — Так… романы, рассказы, посты в соцсетях с предсказаниями конца света и без оного… Внезапно его  лицо озарится довольной ухмылкой...

Моя неправильная любовь к женщине Студенческий лагерь. Сосны. Ночь. Мы с Аллочкой живем в отдельном домике и не участвуем в общественной жизни. У нас есть развлечение поинтереснее: мы пишем любовные рассказы. Аллочка старомодна: в ее голове укладываются только стонущие блондинки и мощные господа с телами охранников. Она даже не догадывается, почему наши пионерские койки сдвинуты вместе. Я всегда потакаю ее капризам, балую ее и играю в ее игры. Когда-нибудь я расскажу ей, что именно она — героиня моего рассказа...

Мы с Димкой приезжали на лето в Юрьевец: он к деду Косте, а я к бабушке Дине. У них, кстати, были сложные, но несомненно романтические отношения. Когда-то, лет сорок назад, бабушка отказала Косте в любви, но он дождался смерти ее мужа и вновь начал носить ей воду, чинить замки и лазить в погреб за картошкой. Дед Костя заведовал заброшенным юрьевецким аэродромом, где самолеты появлялись по великим праздникам. А так там паслись козы, гудели шмели, и играли мы с Димкой. Загорелый золотистый мальчик...