Посторонним В.

На улице духота. Середина лета. Но, вдруг припомнился один январский случай. Реальный. Воскресенье 31 января 2021 года. Амурская область. Семь утра. Столбик термометра сполз ниже отметки минус 40 градусов, обычное дело для Приамурья. Мужик на колонке в частном секторе набирает воду в пластиковые канистры, рядом кряхтит, постанывает от холода его автомобиль. Морозный туман окутывает колонку и святящийся над колонкой фонарь. Журчит вода, а у мужика под носом начинает появляться изморозь. Она повисает мохнатой белой паутиной и на ресницах, и на бровях...

Мишка Носоломов, прослывший укротителем Клинского быка (см. публикацию Сказ о Мишке Носоломове. Укрощение Клинского быка), прогуливался по Гундеевка с Варькой. Варвара пунцевела и млела от счастья, а Мишаня пытался приобнять свою зазнобу. Грубые пальцы сначала слегка коснулись спины девушки, затем нерешительно пробежали по пояснице. И Мишка, наконец, обнял Варьку. И от такой собственной наглости он как-то даже перестал дышать. Словно забыл и не мог никак вспомнить, как делать эти самые вдохи-выдохи...

Продолжаю серию историй о том, как мы другом Вячеславом веселились, будучи воспитателями в детском оздоровительном лагере «Чайка», расположенном на краю нашей страны. На том краю, где за морем расположилась Япония. Методы, приколы и розыгрыши во время нашей работы нельзя назвать педагогичными. Поэтому и тема такая – недопедагогика! Привезли! Вот, она орава вырвавшихся из родительских лап толпа детей. Заезд в детский оздоровительный лагерь – это событие не только для девчонок и мальчишек, но и для воспитателей и вожатых...

Варька – мечта! Варвару бы воспели Пушкин и Есенин, а может даже и Петрарка, но Мишка Носоломов просто беззаветно и преданно любил свою избранницу и ждал случая, чтобы снова попытаться совершить подвиг. И случай этот снова представился. Мишка чинил во дворе своего дома под навесом велосипед. Треклятая цепь ослабла и постоянно слетала. А если не слетала, то всё время норовила зажевать штанину в звёздочку. Со второй проблемой разобраться было легко – закатал брючину или защепил её прищепкой, и готово...

Печаль, глубокая печаль пронзила сердце скотника Василия – издох его любимый пёс Барон. И ничто, вроде бы, не предвещало скоропостижной кончины дворняги, и молод был, и здоров. И за машинами гонялся Барон, любой бы позавидовал. Любил он это дело, облаять какую иномарку, а ещё лучше «джип», который покруче, понавороченней. Через это и окочурился. Как-то ближе к вечеру переехал его чёрный «Хаммер» с тонированными стёклами. Пёс хотел буржуйскую тачку за колесо куснуть, да видать скорость не рассчитал и залетел под задние колёса...

Эпиграф: «Нет повести забавнее на свете, когда гундеевцы ведут спор на рассвете» Два мужа, равные умом и славой, В Гундеевке заспорили давно. И вновь Субботним вечером тот спор возник кровавый, Он длился до утра, аж стыла кровь. Пора бы перейти на прозу, Но хочется ещё порифмовать. Пускай от смеха льются слёзы. И колики от смеха заставят пусть страдать. Субботний вечер, он – пора истомы, Когда в полях закончен труд. О, благодать! Когда полны в деревне домы Дома, конечно, я хотел сказать! Один – он не Монтекки – Толик, Слегка… Где уж слегка!? Он в стельку пьян...

Породы этих птиц не знал никто, поэтому их называли просто гадские птицы или сильно гадские птицы. Правда, сильно гадскими птицами их называл только сторож заброшенного колхозного сада дед Митрофан, которого они достали крепче всех. – Изгадили мне весь сад, – бурчал Митрофан. – Сливы обожрали, зелёные ещё. Все деревья от этого обдристали. Гадючие, сильно гадские птицы. Откуда прилетели эти существа, не знал никто. Просто прилетели и всё. Твари оккупировали всю Гундеевку и вели себя как полноправные хозяева...

– Всё, теперь наладится жизнь! – многозначительно сказал дед Митрофан. – Перестанут больше наши деревенские «зомбаки» шастать к башне смерти. Но он был не прав. Отвадить гундеевских «зомби» от тёмной башни оказалось не так просто. Впрочем, слушайте историю с самого начала. В те далёкие незапамятные времена, когда Россия входила в состав большого государства, идущего семимильными шагами к победе коммунизма, в Гундеевке воздвигли башню смерти – водонапорное сооружение высотой с пятиэтажный дом, которое питало водой все колхозные строения...

Мамка взглянула на Мишку Носоломова и довольно прошептала: – Начипурился! Мишаня в парадной рубашке и брючках стоял перед трюмо, поплёвывал на руки и приглаживал непослушные волосы. Мать незаметно, как ей казалось, поставила на полочку отцову туалетную воду «Cosa Nostra». Парень оценил шаг и обильно напшикал из флакона себе на лицо и за шиворот. Через десять минут Мишка Носоломов уже стучал в дверь Варькиного дома. Ему в такт хвостом по будке постукивал довольный Цербер. Открыл дверь Варварин отец...

Мишка Носоломов к животным относился по-разному. Одних он опасался, других недолюбливал, к третьим относился ровно и спокойно. Но к Церберу, Варькиному здоровенному псу, он относился трепетно нежно, почти как к его хозяйке. Цербер, хоть и носил громкое имя трёхголового пса древнегреческого бога Аида, был милейшим созданием. Варькины родители купили его щенком, думая что это водолаз, на какой-то псовой распродаже в областном центре и рассчитывали воспитать из него охранника. Но водолазом, как оказалось потом там и не пахло, просто выросла большая чёрная псина...

В Гундеевку приехала лекторша. Это для гундеевцев было событием почти вселенского масштаба, чем-то средним между открытием сезона пахоты и приездом в район цирка-шапито. Лектор – это всегда почти свято, поэтому сельчан завсегда отпускали с работы, чтобы все оказались причастными к таинству. И только дед Митрофан был недоволен случившимся событием. – Чего людей от дел попусту отрывать!? – ворчал старик, хотя у самого дел-то никаких и не было, разве что бороду почёсывать и сплёвывать в неё лузгу от семечек...

Мария Зиновьева вопила так, что её было слышно во всех концах Гундеевки. Мишка Носоломов в это время рыбалил. И от «сирены» Зиновьевой клёв прекратился полностью, рыбы ушли на дно. Замолкли птицы, а черви в жестяной банке из-под кофе впервые в земной истории прикинулись мёртвыми. Мишка понял, что рыбы ему не словить, собрал снасти, пнул жестяную банку и пошёл узнать причину завываний жены тракториста. Стоило Носоломову немного отдалиться, как черви ожили и расползлись в поисках нового жилья, втыкаясь в дёрн и буравя землю...