Masha All-in

Мое детство прошло без черных смартфонных зеркал и ночных бдений за запойными просмотрами сериалов. На скучных уроках мы развлекались тем, что передавали из рук в руки под партой крафтовые, как сказали бы сегодня, опросники для избранных школьных друзей. И, глядя сквозь фрамугу в высокое небо и закусив карандаш, отвечая на самые главные вопросы мироздания, мы очень часто ставили на первое место в жизни вовсе не любовь или достаток, а крепкую дружбу. Это такой прекрасный юношеский способ самоопределения в жизни - иметь настоящих преданных друзей...

И вот оно настало – утро большого дня. Подхватив рюкзак, я вприпрыжку бросилась на станцию и вскочила в чудо-поезд. Карман жгли заветный билет к руинам и пропуск на гору Мачу Пикчу Монтана. Нетерпеливо ерзая, я провела час с лишним в поезде после чего, закрыв от страха глаза, дрожала на каждом изгибе серпантина, преодолеваемом неповоротливым автобусом. Знакомый миллионам людей ярко-зеленый сочный ландшафт раскинулся передо мною. Вокруг бурлил людской поток, восклицая и изумляясь на всех языках и наречиях мира...

Во времена, когда в свободном во всех смыслах этого слова Голливуде можно было без зазрения снимать в кино курящую беременную женщину или изображать сплоченную любящую семью, живущей вне закона и скрывающейся от ФБР, американским режиссерам удавалось снимать поразительные фильмы. Когда смотришь их нет ощущения фальши, наигранности, нереальности диалогов или просмотра методического пособия по тому, как отличить добро от зла. В этих фильмах нет готовых ответов. Они оставляют зрителю самому решать, какую мораль вынести, или вообще не искать ответов, а удовлетвориться заданными вопросами...

В детстве у меня было любимое место. Крошечная мансарда на даче друзей родителей. Своей дачи у нас не было, и нас часто приглашали пожить летом у маминой подруги. В стародачном подмосковном поселке с высоченными елями и соснами, под заливистый лай бернского зененхунда с самыми умными в мире глазами мы с ее дочкой Варькой и росли. Гулять за границей участка нам строго воспрещалось, так как на улицах властвовали, держа в страхе всех местных дачников, стаи бродячих собак. И вся наша жизнь свершалась на двадцати пяти сотках, огороженных прочным деревянным забором...

Недодайте кому-то любви, и вас назовут черствым человеком и самовлюбленным эгоистом. Передарите любви, и вы окажетесь растворенной в другом человеке личностью без собственного достоинства и стержня. Будете яростно резать галстуки после расставания и сжигать совместные фотографии - вы истеричная стерва без души. Отзоветесь добрым словом о бывшей - вы безнадежный подкаблучник, да к тому же, все еще влюблены. Будете носиться вокруг любимой в праздник, назовут подлизой и заподозрят в корысти. Забудете о годовщине, заслужите звание бессердечной Снежной Королевы...

Мое детство прошло не в домике у моря, не в деревне с бескрайними полями и не в богемном центре расселенной к тому времени Москвы. Я росла в захламленной квартире в спальном районе на севере столицы. Под моим окном текла река Яуза и летом долгими светлыми ночами оттуда заливисто квакали неугомонные лягушки. Сегодня в местах моего отрочества вырос целый город блестящих отполированных новостроек с вдохновляющими красивыми названиями. Но тогда все было иначе. Тогда Яуза пахла ржавым металлом. Главной инсталляцией той поры были проржавевшие до дыр Жигули, оставленные кем-то прямо в середине реки...

Откуда там мы девочки? С Венеры, говорят? Мы лунные, говорят? Мы темное пассивное Инь? Мы северный теневой склон горы? Мы рождаемся с «встроенной болью» и несем ее в себе на протяжении всей жизни? Нас пытаются, или со временем уже нет, понять мальчики, мужчины и седовласые старцы, слагая о нас песни, баллады и повести. Мы примеряем сотни платьев, чтобы найти то единственное и затем повесить его до лучших времен в гардероб. Мы стаптываем ноги в кровь лишь бы воспарить на десять сантиметров повыше над бренной землей...

Однажды я проснулась без мамы на Земле и еще долго не могла понять, что больше никогда ее не увижу, не услышу ее голос и ее номер сотового вскоре станет вовсе не ее. Я колесила по городу, ходила, пила, курила, не спала, плакала в неожиданных местах, разговаривала со всеми, кого могла разговорить, скандалила и училась жить заново, и все это - в попытке сразу пройти все пять стадий горя по Элизабет Кюблер-Росс. И писала. Писала свой странный список изменений в жизни до/после мамы. Возможно кто-то узнает в нем себя, возможно, сможет дополнить, возможно ужаснется или обесценит...

Начало здесь Пришло утро и пришла пора созерцания. Наполнив походный термос сладким черным чаем, я поспешила присоединиться к толпе нетерпеливо ожидающих туристов. Площадка мирадора пестрела шляпами и банданами всех цветов и мастей и бурлила утренним человеческим гомоном. Сотни пар сощуренных следящих глаз накаляли воздух от нетерпения. А минуты, будто нарочно, вальяжно и неторопливо обтекали толпу... Стоило им сложиться в первый час возбужденного ожидания, как люди по команде, послушно и обреченно побрели назад в автобусные чрева...

Всего столетие назад путешествие на другой континент было делом всей жизни. Оно требовало силы духа, авантюризма и немалой сноровки. Это было опасное предприятие, на которое осмеливались лишь лучшие из нас. Оно было обязательно сопряжено с немалыми рисками и лишениями и непременно закаляло дух и обогащало внутренний мир путешественника. Это был путь головокружительных находок и болезненных потерь, неожиданных открытий и настоящих откровений. За этим и гнались отчаянно в поисках попутного ветра, отращивая щетину и приобретая морщинки, бесстрашные мужчины и лишь изредка женщины прошлых столетий...

Кажется, это уже доказанный всему миру факт, что социальные сети манипулируют сознанием всех до единого своих пользователей. Громкие суды свершились, кино отсняли, и даже внесли “изменения” в политики конфиденциальности. Достоянием общественности стали и конкретные алгоритмы управления поведением людей в сети. Но вот только парадокс - рядовому пользователю фиолетово. И тут даже нечему удивляться. В противном случае не бывать было столь колоссальному успеху социальных сетей в принципе. Логика обывателей социальных сетей проста...

8 мая в Москве лил дождь. В таких случаях писатели романтично пишут, что сама природа плачет. Природа рыдала всю ночь и весь день, никак не в силах остановить поток эмоций. Природа, она умнее нас, скрюченных страстями человечков. Она знает, что вечно, и вечна жизнь и любовь. Она плачет о том, что мы не любим, не живем, а, как причитала древняя старуха Изергиль, «будто все примеряемся и кладем на это жизнь». Сверяем каждый свой шаг с повесткой дня и ждем одобрения собственных взъерошенных семей,...