¡No pasaran!

Зачем ты пошёл на войну? (V. 2) Лучший ответ на подобный вопрос я встретил у Хеменгуэя в романе "Прощай оружие". Когда его спросили, зачем он пошёл воевать в итальянскую армию: "– А все-таки странно. Зачем вы это сделали? – Не знаю, – сказал я. – Есть вещи, которые нельзя объяснить."

Зачем ты пошёл на войну? (V.1) Такой вопрос задают мне многие. Особенно, эти многие, поражаются моим многодетным друзьям. Нпример, я писал про Артиста. У него в двух браках пятеро детй, а ему только исполнилось тридцать. Или другой мой боевой товарищ - Чёрный, у него, в двадцать восемь лет, четверо детей и один развод. Мои друзья, на удивление многих, пошли добровольцами. Многие поражаются, как можно оставить жену и детей ради войны? Эти многие думают за нас, что-же подтолкнуло и предлагают варианты ответов: 1. Деньги. Этот вариант очень зыбкий. Променять жизнь на деньги, это глупо. Можно вернуться с деньгами и калекой, а можно и совсем не вернуться. 2. Патриотизм. Что это такое, если война идёт по непонятным законам. Газ и нефть транзитом через противостоящую страну текут. Зерно до последнего времени пропускали. И всё это на фоне боевых действий. Мы или воюем или ведём бизнес с противником? И где здесь может зарыться патриотизм? 3. Захотелось адреналина и романтики. Мне эти слова многие говорили. Но, говорили те кто боится совершить крутые изменения в своей жизни. Они привыкли к размеренному течению и предсказуемости. Никто не скажет, почему он пошёл на войну. В одну фразу ответ ни у кого не поместится. Но, осознание того, что не каждый может на такой шаг, уже поднимает каждого из нас на другую ступень, над многими. И те, кто пошёл, понимают, что они не спрятались за юбками своих жён, а могут сами принимать решения в своей жизни и делать то, что хотят сами, а не делать то, что нужно кому-то. Из моих боевых друзей на этот вопрос, почему они пошли на войну, никто не может ответить. Каждый из них может поразмышлять, что привело к такому шагу, но однозначного ответа они не дадут и не смогут это объяснить, для кого-то. И ещё одно, нам ответ на этот вопрос уже не нужен. Он нужен тем, кто остался дома и никогда не будет с нами.

Трёхсотых и двухсотых забирали с точки эвакуации один раз в сутки. По ночам приезжала эвакуационная машина. Раненых и убитых уже стягивали на точку до её прибытия. Их прятали по кустам и канавам. Эвакуационной машиной могла быть любая легко бронированная техника или простой уазик буханка. Эвакуационная машина подлетала на точку сбора и эвакуационная команда всех, моментально, загружала. Буквально, быстрее минуты и транспорт срывался подальше от опасного места. Днём эвакуацию не проводят и не ходят больше чем по одному так как в небе засилье хохлятских птичек. Они летают всегда и корректируют огонь миномётов с артилерией. Даже хохло танки не работают без птичек. С наступлением сумерек эвакуационная команда обходит позиции и собирает трёхсотых и двухсотых. Начинают собирать с дальних окопов. Сегодня днём наши позиции кошмарил танк. Танк обнаружить непросто. Он работает с закрытых позиций, а его огонь корректируется птичкой. Птичка реагирует на движение и плохую маскировку. По танку выпустили восемь птуров, но так и не подбили его. Илюху танк задвухсотил. Просто Илюха поленился замаскироваться. Он положил сверху окопа чёрную полиэтиленовую плёнку но, плохо прикрыл её ветками. Оператор птички обратил внимание на торчащие куски чёрного полиэтилена, а танкист не поленился запустить несколько снарядов по одному окопу. Так Илюха из-за своей безалаберности поплатился жизнью. Его соседей только затрёхсотило. Коляну перебило ногу, но он успел себе наложить жгут и не истёк кровью. Максу от удара взрывной волны выбило глаз. Макс переполз к Коляну, вколол ему и себе промедола. Они поругали беззлобно двухсотого Илюху и стали ждать эвакуаторов. Им опять немного не повезло. Эвакуаторы уже тащили тяжёлых трёхсотых и Коляна взять не могли. Они вкололи Коляну ещё промедола, оставили несколько ампул про запас и сказали ему ждать до завтра. Максу, как ходячему, предложили идти с ними. Но, Макс отказался. Сказал, что Коляна одного на сутки не оставит, да и повязку на культе нужно контролировать. Вдруг кровь пойдёт, а Колян не заметит. Конечно, здесь никто не упрашивает. Эвакуаторы в темпе умчались с трёхсотыми на носилках. А раненые и уколотые промедолом, Колян с Максом, впали в обезболивающую эйфорию. Им стало хорошо. Колян благодарил Макса, что тот его не оставил одного. Одного и, уже одноногого. Они начали шутить, что теперь как два пирата, безногий и безглазый. И, что теперь их точно комисуют, а дома они обязательно купят себе одинаковых попугаев и будут их учить пить ром и ругаться на пиратском языке. Они так раздухарились, что решили послушать музыку в наушниках Макса, но батарея телефона оказалась разряженной. Колян показал на стоявший в глубине окопа и покрытый военным барахлом "дырчик" - бензогенератор. Макс завёл дырчик и поставил на зарядку свою мобилу. Раздухаренные парни, проникшись пиратскими подвигами ещё долго мечтали о карибских странах, паруснике с чёрными парусами. Поклялись сделать одинаковые пиратские наколки в виде черепушек с костями. Начали думать о новых пиратских кличках-позывных, но их сморила ночь. Через сутки эвакуаторы в первую очередь пошли к окопу Коляна с Максом. Прихватив одни носилки. Неходячим с вечера был только один Колян. Старшой навязывал им вторые носилки, полушутя намекая, а вдруг кого по дороге подберут. Эвакуаторы подошли к краю окопа и стали звать раненых парней. Те спали обнявшись. Добудиться их не могли и один из пришедших спрыгнул вниз. Парни были уже холодными. Колянова перебинтованная культя показывала на звёздное небо, а Макс чернел вытекшим глазом. - Второго придётся нести на себе, сказал чертыхнувшись эвакуатор. Колян и Макс задохнулись угарным газом от бензогенератора. Трёхсотый - раненый. Двухсотый - погибший. Пятисотый - сбежавший. Птичка - коптер в небе.

Здесь спокойно разговаривают о смерти. К ней не привыкли. Её не замечают. В разговорах постоянно упоминаются погибшие но, без сожаления, без горечи, а с какой-то обидой. "Вот помнишь когда того-то задвухсотило?" А тот до госпиталя не доехал, мы его вытащили на эвакуацию трёхсотым, а он в дороге задвухсотился". Вспомнили и сразу переключились на другую тему. Мой командир расчёта объясняет, что я должен знать всё по своему гранатомёту. Он говорит, что если его за двухсотят, то я буду старшим расчёта. Гранатомёт должен продолжать работать. И говорил эту фразу про то, что его могут задвухсотить, совершенно обыденно. Нисколько не здумываясь о сказанном. Здесь о смерти не думают, с ней живут. Она рядом и кого-то забирает, а кого-то обходит стороной.