Чтение вслух

Юнна Мориц Скукотворение Я скучаю осенью по лету, На футбольном мачте по балету, На катке скучаю по кино, А в кино скучаю по хоккею — Потому что я скучать умею, А для скуки поводов полно. Я от скуки чахну, как растенье, У меня плохое настроенье В пятницу, в субботу, в воскресенье, Понедельник, вторник и среда И четверг относится сюда… Наизусть прочту стихотворенье — Получается скукотворенье.. Лопнуло терпенье! Я сказал: «Может, я и сам — скукотворенье? И построить мне Скучальный Зал?» Я скучаю летом на заборе, Потому что не замёрзло море, Я скучаю осенью в парадном, Потому что воздух стал прохладным, А зимой скучать намного проще, Потому что нет малины в роще, А весной скучать одна услада — Снега нет, а также винограда. Хорошо найти такую точку, Или может быть, такую тучку, Чтобы все на свете видеть сразу: Лето, зиму, осень и весну, Сад, где розы, сад, где треск мороза, День и ночь и солнце и луну, Новый год и Первое апреля, Лед катка и летний жар песка, Первый и последний день недели, Оба полушария Земли, Юг и Север, Запад и Восток! Видеть сразу всё, что мы ни разу Видеть раньше сразу не могли — Это вызывает мой восторг!!! Я тогда носил бы непременно Ласты и коньки одновременно — Сразу чтоб на пляж — и на каток! Положив учебники на полку Каждый день спешил бы я на Ёлку, Жил бы я, товарищи, вот так! У меня земной бы шар вращался, Так, чтоб я, друзья, перемещался В самые прекрасные края. Он бы так вертелся по заказу, Чтобы видя все на свете сразу По всему Советскому Союзу Удирать от Скуки мог бы я… Скука в Рузе — я спасаюсь в Риге, Скука в Ригу — прячусь в Таганроге, Скука в марте — я бегу в январь, Скука на футбол, а я за книги, Скука в дом, а я опять в дороге. У нее зима, а я на юге. Как хочу листаю календарь! Хорошо найти такую точку, Или, может быть, такую тучку, Где удастся вылить скуку в бочку, Эту бочку погрузить на тачку, А потом приколотить табличку: «Настоящее скукотворенье» А потом отправить в зал скучальный, Тачку с бочкой и поставить точку. Очень хорошо поставить точку. Но иметь при этом точку зрения!

Марина Цветаева Безумье — и благоразумье… Безумье — и благоразумье, Позор — и честь, Всё, что наводит на раздумье, Всё слишком есть — Во мне. — Все каторжные страсти Свились в одну! — Так в волосах моих — все масти Ведут войну! Я знаю весь любовный шёпот, — Ах, наизусть! — — Мой двадцатидвухлетний опыт — Сплошная грусть! Но облик мой — невинно розов, — Что ни скажи! — Я виртуоз из виртуозов В искусстве лжи. В ней, запускаемой как мячик — Ловимый вновь! — Моих прабабушек-полячек Сказалась кровь. Лгу оттого, что по кладби́щам Трава растёт, Лгу оттого, что по кладби́щам Метель метёт… От скрипки — от автомобиля — Шелков, огня… От пытки, что не все любили Одну меня! От боли, что не я — невеста У жениха… От жеста и стиха — для жеста И для стиха! От нежного боа на шее… И как могу Не лгать, — раз голос мой нежнее, — Когда я лгу… 1915 г.

Александр Блок Незнакомка По вечерам над ресторанами Горячий воздух дик и глух, И правит окриками пьяными Весенний и тлетворный дух. Вдали над пылью переулочной, Над скукой загородных дач, Чуть золотится крендель булочной, И раздается детский плач. И каждый вечер, за шлагбаумами, Заламывая котелки, Среди канав гуляют с дамами Испытанные остряки. Над озером скрипят уключины И раздаётся женский визг, А в небе, ко всему приученный Бессмысленно кривится диск. И каждый вечер друг единственный В моем стакане отражён И влагой терпкой и таинственной, Как я, смирен и оглушён. А рядом у соседних столиков Лакеи сонные торчат, И пьяницы с глазами кроликов «In vino veritas!»* кричат. И каждый вечер, в час назначенный (Иль это только снится мне?), Девичий стан, шелками схваченный, В туманном движется окне. И медленно, пройдя меж пьяными, Всегда без спутников, одна Дыша духами и туманами, Она садится у окна. И веют древними поверьями Ее упругие шелка, И шляпа с траурными перьями, И в кольцах узкая рука. И странной близостью закованный, Смотрю за тёмную вуаль, И вижу берег очарованный И очарованную даль. Глухие тайны мне поручены, Мне чьё-то солнце вручено, И все души моей излучины Пронзило терпкое вино. И перья страуса склонённые В моем качаются мозгу, И очи синие бездонные Цветут на дальнем берегу. В моей душе лежит сокровище, И ключ поручен только мне! Ты право, пьяное чудовище! Я знаю: истина в вине. 1906 г.

Марина Цветаева Новолунье Новый месяц встал над лугом, Над росистою межой. Милый, дальний и чужой, Приходи, ты будешь другом. Днём — скрываю, днём — молчу. Месяц в небе, — нету мочи! В эти месячные ночи Рвусь к любимому плечу. Не спрошу себя: «Кто ж он?» Все расскажут — твои губы! Только днём объятья грубы, Только днём порыв смешон. Днём, томима гордым бесом, Лгу с улыбкой на устах. Ночью ж… Милый, дальний… Ах! Лунный серп уже над лесом! 1909 г.

Марина Цветаева Встреча Вечерний дым над городом возник, Куда-то вдаль покорно шли вагоны, Вдруг промелькнул, прозрачней анемоны, В одном из окон полудетский лик. На веках тень. Подобием короны Лежали кудри... Я сдержала крик: Мне стало ясно в этот краткий миг, Что пробуждают мёртвых наши стоны. С той девушкой у тёмного окна — Виденьем рая в сутолке вокзальной — Не раз встречалась я в долинах сна. Но почему была она печальной? Чего искал прозрачный силуэт? Быть может ей — и в небе счастья нет?