Михаил Мишенькин. БиП Эксклюзив (P&P Exclusive) - книги

Анна переезжала в квартиру бабушки после ее смерти. Старый дубовый шкаф в гостиной скрипел, когда она попыталась его открыть. Внутри, за стопкой пожелтевших салфеток, лежала коробка из-под конфет "Мишка на севере", перевязанная голубой лентой. На крышке чернилами было выведено: "Для моей Анечки, если я не успею". Руки Анны дрожали, когда она развязывала ленту. Внутри оказались письма. Десятки писем, датированных 1978-1982 годами. Все адресованы Анне Соколовой — ее бабушке. Но самое странное — они были подписаны именем ее деда, который...

Первая чашка всегда оказывалась слишком сладкой. Марина знала это, но каждый вечер ложила в кружку две ложки сахара — ровно столько, сколько любил он. "На всякий случай", — шептала себе, хотя прошло уже три года... В дверь ее булочной на окраине Петербурга в тот вечер вошел необычный покупатель. Мужчина в дорогом пальто нервно крутил в руках кольцо с сапфиром — точную копию того, что лежало у Марины в шкатулке. — Черный кофе с... — он поднял глаза и замолчал. — Вы?! — выдохнула она. Андрей исчез в день их свадьбы...

— Сынок, а почему у меня с карты списали 50 тысяч? — бабушка Зина тыкала костлявым пальцем в экран банкомата. Клерк вздохнул: «Сбой системы». Но когда через неделю исчезли ещё 100 тысяч, 72-летняя пенсионерка достала из сумки потрёпанный ноутбук и проворчала: «Ну, я вас сейчас починю»... Что вскрыла бабушка Зина: Первая атака бабушки Зины:...

— Это же наш старый "Москвич"! — Марина ахнула, увидев во дворе ржавую машину цвета "кофе с молоком". Её брат Дима побледнел: — Не может быть... Мы его продали 15 лет назад, когда отец... Они переглянулись. В салоне, на потрескавшемся сиденье, лежал отцовский кожаный блокнот. Запись в блокноте: "17.09.2008. Если что-то случится — ищите Степана Грошева. Он видел..." — Грошев? — Дима сжал кулаки. — Это же тот гаишник, который первым приехал на место аварии! — Грошев уволился через месяц после того ДТП, — шепчет бывший коллега отца...

Терриконы шлака, ржавые "Жигули" на кирпичах, запах бензина и спелой черемухи. Здесь, в узком проходе между гаражами, шестнадцатилетний Витя впервые поцеловал Лену. — Ты... ты мне нравишься, — прошептал он, сжимая в потных ладонях её холодные пальцы. — Мы же дружим с детского сада! — засмеялась она, но не отстранилась. Их разлучил август 1983-го. Родители Лены увезли её в Москву после аварии на ЧАЭС. Письма приходили редко, потом прекратились вовсе. 2025 год. Вера (внучка Лены) нервно теребила рюкзак, глядя на новенького в школьном дворе: — Ты...

Школьный актовый зал пахнул тем же: гуашью, пылью и ностальгией. Марина застряла в дверях, увидев его. Сергей. Тот самый, с кем они в 1989-м выиграли конкурс бальных танцев, а потом... Потом он исчез на тридцать лет. — Ну что, чемпионы? — хлопал по плечу бывший завуч. — Помните, как "Розовый вечер" отплясывали? Сергей крутил в руках бокал с шампанским: — Я женился через месяц после выпускного. На Ларисе из параллельного. Марина едва не пролила вино: — А я... так и не научилась танцевать с другими...

— Бабушка, а что значит "Ромашка"? — внучка протянула старую открытку с детским почерком. Анна Васильевна выронила очки. Сердце застучало так, будто ей снова было двенадцать. — Где ты это нашла? — В коробке с пуговицами... Тут ещё цифры: 7-17-20. Это был пароль. Тот самый, который они придумали с Лёшкой в пионерлагере в 1978-м. — Ничего особенного, — отмахнулась бабушка, но ночью полезла в интернет. "7-17-20" — координаты. 57-я параллель, 17 минут, 20 секунд — ровно там, где стоял их лагерь "Солнечный"...

Телефон зазвонил в половине шестого утра. Елена машинально потянулась к трубке, ещё не понимая, что этот звонок разорвёт её размеренную жизнь на «до» и «после». — Алло? — прошептала она, с трудом фокусируя взгляд на экране. Незнакомый номер. — Извините, — раздался мужской голос. — Кажется, я ошибся номером. И в этот момент её сердце остановилось. — Андрей? — имя сорвалось с губ само, будто тридцать лет не прошло, а были вчера. На том конце провода повисла тишина. Потом — резкий вдох: — Лена?.. Так начался их странный диалог — две седые тени, застывшие в телефонных трубках...

Он приходил в кафе ровно в 16:30, садился у окна и заказывал один эспрессо. Я знала его расписание лучше, чем своё. Шесть месяцев наблюдений — и ни одного слова. Пока в один дождливый вторник он не оставил на столике книгу… с телефоном на закладке. — Это ваше? — догнала я его на улице, протягивая забытый томик Бродского. — Нет, — он улыбнулся. — Теперь ваше. Так началась наша странная дружба. Сергей, 54 года, кардиохирург, вдовец. Я — Ольга, 52, библиотекарь, «разведёнка с стажем». Казалось, у нас нет ничего общего, кроме любви к поэзии и… его таинственных отлучек...

Задача: В лесу живет семья ежей: папа Ёж, мама Ежиха и их малыш Ежонок. Однажды они решили собрать яблоки для зимнего запаса. Папа Ёж собрал 10 яблок, мама Ежиха — 7 яблок, а малыш Ежонок — 3 яблока. Вечером они решили разделить все яблоки поровну, но с условием: Вопрос: Сколько яблок достанется каждому ежу? Общее количество яблок: 10 (папа) + 7 (мама) + 3 (малыш) = 20 яблок...

Лора и Джесси посмотрели фильм «Робокоп» и были настолько впечатлены, что решили: «Мы тоже хотим быть роботами!» — Лора, — сказала Джесси, — а как мы будем выглядеть как роботы? — Ну, например, наденем что-то металлическое. — Ага, понятно. А если я обернусь фольгой, это будет металлическое? — Нет, Джесси, это будет просто фольга. Они пошли в магазин за костюмами. — Лора, — сказала Джесси, — а почему у роботов такие блестящие костюмы? — Ну, потому что они металлические. — Ага, понятно. А если я надену блестящий плащ, я стану роботом? — Нет, Джесси, ты станешь просто странной...

Лора и Джесси решили, что пора повысить свой культурный уровень и сходить в музей. Они выбрали выставку современного искусства, потому что думали, что там будет "что-то интересное". У первой картины: — Лора, — говорит Джесси, — а что это? — Ну, это абстракция. — Ага, понятно. А если я нарисую так же, это будет искусство? — Нет, Джесси, это будет просто мазня. У второй картины: — Лора, — говорит Джесси, — а почему здесь одни квадраты? — Ну, это минимализм. — Ага, понятно. А если я нарисую один квадрат, это будет минимализм? — Нет, Джесси, это будет просто квадрат...