Мариарти

Он давно не видел ее. И сегодня совершенно случайно встретив ее, он не знал, как охватить своим взором всё то, что было упущено. Его взгляд, словно солнечный луч то пробегался по черным волосам, то падал на плечи. Но больше всего он желал рассмотреть ее руки, длинные тонкие пальцы. "В этих мягких руках", - думал он про себя, - "и было до сих пор мое сердце". Z. K.

в ее глазах, как в двух блестящих капельках прозрачной воды, он увидел своё отражение, темное и крохотное, но до мельчайших подробностей точное - даже складки у рта, - как будто ее глаза были двумя волшебными кусочками карамельного янтаря, навеки заключившими в себе его образ.

В 40 лет Франц Кафка, который никогда не был женат и не имел детей, гулял по парку в Берлине, когда встретил девочку, которая плакала, потому что потеряла любимую куклу. Они с Кафкой безуспешно искали куклу. Кафка сказал ей ждать его там на следующий день и они продолжат поиски. Они искали на следующий день, но не нашли, и тогда Кафка подарил девушке записку ′′написанную′′ куклой, в которой говорилось: ′′Пожалуйста, не плачь. Я отправилась в путешествие посмотреть мир. Напишу о своих приключениях." Так началась история, которая продолжалась до конца жизни Кафки. Кафка во время встреч читал записки куклы, где описывались приключения и "куклина болтовня", которые девочка нашла очаровательной. Наконец Кафка принес вернувшуюся в Берлин куклу (купил). "Это совсем не похоже на мою куклу," - сказала девочка. Кафка вручил ей еще одно письмо, в котором кукла написала: "Мои путешествия изменили меня." Маленькая девочка обняла новую куклу и счастливая принесла её домой. Через год умер Кафка. Много лет спустя взрослая девочка нашла внутри куклы письмо. В крошечном письме, подписанном Кафкой, было написано: "Все, что ты любишь, скорее всего потеряется, но в конце концов любовь вернется другим способом."

доктор, пожалуйста, стойте доктор, послушайте (мне уходящий твердит, что все к лучшему — мне не верится) я по утрам просыпаюсь теперь опухшая, не понимая, зачем этот шар еще вертится. доктор, я знаю, вам безразличны мои появления, я обещаю, что буду стараться исправиться, или не буду (опять этот рой сомнения) в общем-то доктор, я знаю, что вам без разницы. доктор, ведь вы так рвались спасать меня. вырвав из рук того, кто копал могилу, «лучше ко мне, ведь он же тебя угробит, я научу тебя, будешь со мною сильной.» доктор бросает меня посреди больницы, и оставляет записку в которой пишется: «Знаешь, всё происходит к лучшему, ну а ты справишься, ты ведь и так уже достаточно сильная.»

Человек может быть не слишком образован и развит, не очень начитан — но у него зоркое сердце, добрая душа. И он не заденет вас больно, не заговорит о том, о чем не следует говорить, не будет хохотать, когда вам плакать хочется, лезть в душу и советы давать нелепые, оскорбительные. Он поймет душой, что можно делать и говорить, а что — не следует. Глупость — она в душе, а не в уме. Не в мозгу. Эмоциональная тупость, так и называется. И глупец всегда зол и жесток. Он непременно вас за живое заденет, заставит болезненно морщиться и мечтать о том, чтобы уши заткнуть и глаза закрыть — но нельзя. Глупость и жестокость всегда идут рука об руку. Даже если умные слова говорит человек и формулы на память знает, все равно он глупый. И тупой — как валенок, как пробка, как тяжелый кирпич, который летит вам на голову с крыши. Тупой и тяжелый. И опасный. И мудрец Соломон недаром велел больше всего остерегаться глупых. И немедленно бежать от них подальше. Хотя от кирпича трудно убежать… Человек глуп умышленно, вот что я думаю. Ему так нравится, удобно ему. Зачем развиваться, думать о других, воспитывать в себе сочувствие и понимание, если можно делать и говорить все, что приходит в голову? Дураки добрыми не бывают, потому что дурак — это тот, у кого глупое и холодное сердце. А остальное можно поправить; и книжки почитать, и с людьми развитыми пообщаться, и поучиться — все поправимо. Кроме холодного и тупого сердца. Анна Кирьянова

То, чего не можешь заполучить, всегда кажется лучше того, что имеешь. В этом и состоит романтика и идиотизм человеческой жизни. Эрих Мария Ремарк «Черный обелиск»